"Ты дивной сказкой сделал жизнь мою"

Ольга защищала диплом, уже ожидая появления сына. Училась она хорошо. Ольге казалось, что преподаватели задают ей самые легкие вопросы и останавливают, не спрашивая до конца.

Сашка родился в марте, и вскоре она уехала с ним на все лето к матери. Это было чудесное лето! Ольга до сих пор вспоминает о нем с радостью. Зеленая лужайка за домом с синеватыми тенями на траве, голубое озеро, в котором она полоскала пеленки, ромашки на поляне, где возила коляску с Сашкой...

Ольга старалась держать сына весь день на свежем воздухе, он загорел, хорошо прибавлял в весе, стал лучше спать по ночам. Жмурясь от яркого солнца, Сашка весело болтал голыми ручками и ножками, и сердце Ольги переполнялось счастьем.

Удивительное ощущение полноты жизни не покидало ее. Радость светилась в глазах, улыбке.

Сашка внес в ее жизнь столько радостных перемен, что она не могла себе представить, как жила без него. Даже чувство к Володе чуть потеснилось и незаметно для нее отступило на второй план. Весь смысл ее существования заключался теперь в сыне. Она пела ему колыбельные песни и шептала самые ласковые слова: "Сын, сыночка, мальчик мой ненаглядный". Ей казалось, что никогда еще она не была такой счастливой, даже когда познакомилась с Володей и стала его женой.

Но после возвращения в город все переменилось. Пеленки приходилось стирать по ночам. Ольга старалась не шуметь, чтобы не разбудить соседей. Соседи были недовольны, когда белье висело на кухне. Ольга вскакивала чуть свет и несла пеленки в комнату. По комнате она ступала бесшумно, чтобы не разбудить Володю. Если Сашка плакал по ночам, Ольга ходила с ним по комнате, укачивая и тихонько напевая. Ни усталость, ни бессонные ночи, никакие трудности быта не омрачали огромной радости, которую испытывала она, когда держала сына на руках. С каждым днем она открывала в нем что-нибудь новое.

Однажды, просматривая журналы, Ольга обратила внимание на советы какой-то женщины молодым мамам: "...первые дни были особенно трудными, надо было приучить ребенка не просить есть по ночам, а для этого требовалось терпение. Мне было легче: я уходила в ванную стирать, а мужчинам приходилось слушать, как он кричал. Они не высыпались, но держались молодцами..."

"Как она может? - думала Ольга.- Малыш кричит, а она уходит в ванную стирать! Ей так легче, не хочет слышать его крик. Бедный ребенок!.."

Конечно, Ольга знала, что плач - нормальное явление, а также детская гимнастика. Расширяются легкие и укрепляются грудные и шейные позвонки. Но она всегда старалась сначала выяснить причину крика, а не просто уходить, чтобы не слышать его.

Володя приходил с лыжных прогулок веселый и оживленный и уже с порога кричал ей:

- Голоден как волк! Два первых, два вторых и горячего чаю покрепче!

Ольга оставляла пеленки и наскоро вытирала мыльные руки.

- Посиди со мной! Что ты все убегаешь? - удивлялся Володя.

- Но у меня же стирка...

- Потом постираешь!

"Когда же потом? - думала Ольга.- Потом нужно будет кормить Сашку, гулять с ним и снова варить обед..." На приготовление обеда уходило особенно много времени. Для того чтобы сварить обыкновенный борщ, надо было сначала купить разные овощи, затем их помыть, почистить, нарезать...

И вдруг всплыло в памяти счастливое мгновение первых дней.

- Что ты любишь? Что приготовить на обед? А в ответ - молодое сияние голубых глаз:

- Что хочешь! Что умеешь! Что приготовишь, то и съем.

Весь он в этом - незлобивый, улыбчивый: "Что приготовишь, то и съем".

Ольга вспомнила, как в первый год замужества она однажды- совсем забыла про еду. Она любила, забравшись на диван с ногами, читать интересную книгу. Эта привычка осталась с детства, ведь когда она выходила замуж, ей было всего девятнадцать лет.

Когда вернулся с работы Володя, она дочитывала "Королеву Марго" и не сразу сообразила, что обед еще не готов. Собственно, обеда не было вообще. "Что же делать?" - взволновалась Ольга. Она была так расстроена, что Володя успокаивал ее:

- Ерунда! Чего-нибудь перекусим.

Они быстро сделали яичницу и поели черного хлеба, запивая чаем. Любовь была так сильна, что еще не приходило в голову ссориться из-за мелочей. Впрочем, обед вовсе не мелочь, и Ольга старалась об этом помнить.

Но как научиться все делать легко, с радостью, без напряжения, как умела мама, Ольга еще не знала. Она училась распределять время, старалась использовать все советы, о которых слышала или читала.

Ольга не боялась домашнего труда - она опасалась ссор. Ей казалось, что невозможно спорить о том, кто пойдет в магазин, кому подметать пол... В первые годы замужества Ольга бывала на лекциях, где учили нелегкому и увлекательному искусству быть женой. Объясняли, что для того, чтобы прибрать в комнате, вовсе не следует ходить в халате,- можно надеть простенькое, но привлекательное платье и обязательно красивый фартук - удобный, с кармашками, в которых имеются самые необходимые предметы. Главное, чтобы вещи всегда лежали на своих местах, чтобы не метаться по комнате в поисках спичек, ножниц, иголок или запонок. Но как это все было нелегко!

Сегодня она опять вовремя не успела с обедом. Мясо было жестким, почти несъедобным, но Володя терпеливо жевал...

Как-то, гуляя с сыном, Ольга познакомилась с молодой женщиной, у нее была дочь Ирочка. С девочкой иногда приходил отец, они весело играли, а потом Ирочка бежала встречать маму. Ольга любила смотреть, как дружно, взявшись за руки, идут рядом Игорь и Валентина, как бережно поддерживает Игорь свою молодую жену, как играет с дочкой.

"Все-таки Володя совсем другой по характеру,- думала Ольга, покачивая коляску, в которой спал Сашка.- Он ходит на тренировки, к друзьям, увлекается шахматами, кроссвордами, а Игорь и Валентина всегда вместе..."

Как-то она сказала Валентине:

- Приятно смотреть, когда люди живут дружно. Игорь всегда с вами, так заботлив, столько времени уделяет дочке.

Валентина улыбнулась:

- Вы знаете, это, наверное, перешло по наследству: у Игоря необыкновенно дружные родители, всегда вместе, очень любят друг друга. Я ни разу не слышала, чтобы кто-то из них повысил голос, сказал что-то резкое... Удивительная терпимость к людям, приветливость. Для меня они - эталон порядочности. Скоро серебряную свадьбу будут справлять, а никогда ужинать друг без друга не сядут. И всегда стараются чем-то порадовать нас с Игорем, умеют из всего сделать праздник. Я раньше не верила, что так бывает. Разве можно прожить жизнь без ссор и конфликтов? А теперь вижу - можно!

А у меня... Я выросла без отца. Маме очень трудно было растить меня одной. Я часто болела, денег всегда не хватало... Мама состарилась раньше времени.

- И вы никогда не видели отца?

- Нет... Мама не любила говорить о нем. Как-то раз я об этом спросила, у мамы стало такое лицо... Больше я не спрашивала.

Ольгу поражала редкостная деликатность Валентины, мягкость ее характера. Неудивительно, что Игорь восхищен ею.

Ольга представила себе мать Валентины и задумалась, В каком-то фильме есть эпизод, как девушка семнадцати-восемнадцати лет настойчиво заставляет мать рассказывать об отце, который или ушел, или не мог жениться на ней. Матери невыносимо горько и больно, воспоминания все еще жгут ее, разрывают сердце. А дочь капризно, назойливо, не желая замечать состояние матери, требует изложить ей все...

В другой раз Валентина призналась:

- Вы знаете, Игорь очень хороший и умный, во всем помогает, но если говорить совсем откровенно, у меня к нему больше дружеское чувство, чем... другое.

Ольга удивилась:

- Только дружеское?

- Нет, наверное, не только, я к нему очень привязана и, вероятно, вполне счастлива. Он мне бесконечно дорог. Но в моем чувстве к нему нет того трепетного волнения и самозабвенного полного "растворения" в другом человеке, какое было у меня в ранней молодости и бывает, вероятно, только раз в жизни.

"Вы думаете, семью можно построить и без этого чувства?" - конечно, не спросила, а лишь подумала Ольга.

- Игорь знает об этом? Вы говорили ему?

- Зачем? То было мое первое увлечение. Даже странно, что оно оставило такой след в душе. Я надеюсь, что оно совсем пройдет... А у вас не случалось такого?

- Я была отчаянно влюблена в одного киноартиста! По десять раз бегала смотреть все фильмы с его участием, Володя и сейчас иной раз поддразнивает меня.

- Это - другое,- покачала головой Валентина. "Странно, как откровенно порой говорят между собой малознакомые люди",- подумала Ольга.

С соседями по квартире Ольга не была особенно откровенной. Старалась лишь выполнять все требования, который ей предъявлялись: мыла полы в свое дежурство, не занимала чужие конфорки, не развешивала белье там, где не полагалось. Чаще других разговаривала лишь с Мариной, но та почти никогда не говорила о себе, рассказывала про школу, в которой работала учительницей, про своих учеников. Они обсуждали спектакли, кинофильмы, книги, и Ольга чувствовала, насколько Марина своеобразнее ее, богаче духовно. Ольга восхищалась умением Марины одеваться, вести себя, разговаривать, но замечала, как по временам какая-то странная задумчивость тенью проходила по ее лицу. Ольга догадывалась о причине: Марина носила обручальное кольцо на левой руке. Но что могло разлучить Марину с мужем? Ольга никогда не касалась этой темы, не хотела какой-нибудь неосторожной фразой причинить ей боль. Однажды Марина заговорила сама, и Ольга узнала, что муж Марины был моряком, погиб пять лет назад.

- Наверное, до встречи с ним я не знала себя,- задумчиво говорила Марина.- Я просто заново родилась. Он показал мне, какая я есть и какой должна быть... И в педагогический институт поступила благодаря ему. Вы не поверите: мы были знакомы до свадьбы чуть больше недели. Вероятно, это и есть то чувство, которое не признают люди, не испытавшие его сами,- любовь с первого взгляда, Я на всю жизнь запомнила его улыбку. Строгое, чуть замкнутое лицо словно освещалось... Мы говорили и не могли наговориться. Однажды проговорили всю ночь и больше уже не расставались. Семь лет безграничного счастья!.. Правда, несколько месяцев в году он бывал в плавании, но мы часто писали друг другу, делясь всеми мыслями и чувствами. Разлуки для нас словно не существовало. Я рассказывала в письмах обо всем, что произошло за день, о чем думала, чем огорчена. Он советовал мне, как поступить, иногда переубеждал меня в чем-то... Я жила письмами, как теперь - воспоминаниями...

"Ты дивной сказкой сделал жизнь мою"... Я написала эту фразу в письме через год после моего замужества. Я повторяю ее через пять лет после его гибели. И смогу, вероятно, сказать и через много лет... Я помню все его слова, жесты, улыбку, его любимые стихи.

Перед его последним отъездом мы долго шли молча, я чуть загрустила, а он вдруг говорит:

 Какой сегодня ясный день, 
 Какой веселый день! 
 В саду на яблоню сирень 
 Отбрасывает тень...

Он очень любил жизнь. И любил море... "Уж мы, мужчины, так созданы,- говорил он мне,- у нас должен быть крепкий тыл, мы должны знать, что нас любят и ждут. И тогда нам ничего не страшно: горы свернем! Мы можем долго быть в плавании, в отъезде, в полете, но мы должны верить и знать: дома нас ждет самая милая и дорогая женщина. Ждет терпеливо".- "А у кого нет такой?" - спросила я. "Тому трудно. Очень",- тихо ответил он.

Марина помолчала.

- Вы знаете, я иногда читаю в газетах сердитые письма семейных людей,- продолжала она,- о том, кто должен ходить в магазины, стирать, варить,- и мне так странно все это слышать. Для меня было огромной радостью что-то для него сделать. Мне непонятно, как это близкие люди ссорятся. Мы радовались каждой минуте, когда были вдвоем, каждому мгновению. Он только посмотрит - я уже знаю, о чем он подумал, я только начну говорить - он продолжает мою мысль... Вы знаете эту нежность взгляда, когда все понятно без слов и ликуешь от нежности, от счастья, переполняющего душу...

Слезы выступили у нее на глазах. Она замолчала... Ольга смотрела на ее раскрасневшееся лицо и думала о большой любви, не потускневшей с годами.

...Дни шли за днями, Саша подрастал. Иногда посидеть с ним приходила Клавдия Ивановна. Она любила внука и приносила ему фрукты и игрушки.

Глядя на Клавдию Ивановну, Ольга думала о том, что привлекательность женщины в сущности зависит не столько от природы, сколько от желания и умения следить за собой. Волнистые волосы без единого седого волоска - всегда в идеальном порядке. Светлые кофточки, красивые брошки. Дружелюбное выражение лица. Ее мама, конечно, была миловиднее, но у нее никогда не хватало времени так тщательно следить за собой. Ольга вспомнила, как мама, смеясь, говорила невестке, хвалившей какое-нибудь из ее платьев:

- Сначала сестра носила, потом - дочка. А теперь - мое выходное платье.

Клавдия Ивановна соглашалась посидеть с Сашкой час-другой, но больше она не могла - у нее муж, работа. И Ольге приходилось рассчитывать в основном на себя. Если шла в магазин или прачечную - везла с собой и Сашку в коляске.

Володя любил поиграть с сыном, но. быстро от него уставал. Иногда к нему заходили друзья и сослуживцы.

- Какая у тебя обаятельная жена! - восхищались они.- Какой симпатичный малыш!

Особенно нравилась Ольга Виталию, приятелю Володи.

- У вас я отдыхаю душой,- говорил он,- а у меня не супружество, а какая-то неволя. Я никуда не могу сесть, чтобы что-то не смять, не испортить. Входя в квартиру, должен перепрыгивать, чтобы не сбить и не замазать какой-то необычный коврик... Только и слышишь: "Не сломай!.. Не задень!.. Не садись!.." Варит какую-то овсянку, на ужин дает творог, сырок... А у меня от одного вида этих сырков портится настроение. Ольга и Володя смеялись.

- Вам смешно! - сердился Виталий.- Побыли бы вы хоть неделю в моей шкуре.

Трудности начались примерно года через два, когда Ольга стала работать. Ей удалось найти пожилую женщину, которая согласилась сидеть с сыном, но она часто болела, и Сашка почему-то тоже начал болеть. Ольга очень расстраивалась, плакала, похудела, подурнела. Хотела уйти с работы, но Володя устроил малыша в ясли.

Это был самый трудный для Ольги год. Сашка категорически отказывался ходить в ясли. Он крепко держался за Ольгу и ревел. Ольга приносила в ясли его любимые игрушки, машинки и паровозик, но все было напрасно.

- Привыкнет! - убеждали Ольгу воспитатели. Но Сашка долго не привыкал. И Ольга, приходя на работу, часто плакала.