Без доброты красота некрасива

"Имеющий в руках цветы дурное совершить не может",- вспомнились Ольге чьи-то слова, когда она смотрела на Ирину, выходящую с букетом ярких гвоздик из темной "Волги", украшенной лентами. Она смотрела, как медленно ступает Ирина, как преданно смотрит на нее Олег - высокий молодой человек в черном костюме. Ольга не была знакома с Ириной, знала лишь, что та живет в соседнем подъезде, училась в той же школе, а потом поступила в какой-то техникум.

Ирина была красива, одевалась всегда по моде, умело пользовалась косметикой. Но Ольге она не нравилась: было в ее лице что-то резкое, неприятное.

...Когда в соседней квартире поселился молодой человек, учившийся в аспирантуре, мать сказала Ирине:

- Не упусти!

Ирина не упустила. Она умела увлекать парней. Свадьба была шумной, многолюдной... Ирина улыбалась, но глаза выдавали ее. "Расчетливая. Лживая...- думал, глядя на нее, приехавший на свадьбу отец Олега,- как же я этого сразу не заметил!"

Он видел Ирину второй раз. При первой встрече она показалась ему вежливой, тихой, даже застенчивой. Теперь, когда уже незачем было притворяться, проявилась ее суть, и ему стало горько: кого же взял в жены его кроткий Олежка!

Красивыми, накрашенными губами Ирина улыбалась всем и каждому, принимала поздравления и всем позволяла себя целовать. Ее громкий голос, уверенные движения, небрежная поза и чуть снисходительное отношение к его сыну - все раздражало отца, причиняло боль. Ни малейшего стеснения не было в ее лице, ни малейшей застенчивости!

Он постарался себя успокоить: все сейчас такие, современные, уверенные в себе... Просто он, по-видимому, устарел, отстал от жизни...

Но боль не проходила.

Вспомнилась молодость. Он был сильно увлечен девушкой с очень неровным характером. Никогда нельзя было предугадать, что она скажет или сделает через пять минут: засмеется, заплачет, затопает ногами? Безудержное веселье легко сменялось у нее неожиданным потоком слез, детская непосредственность граничила с дерзостью.

Она хотела превратить брак в романтический союз без всяких обязанностей, не омрачать его буднями, или, как она выражалась, будничной скукой, серостью и мещанством. Но романтики не оказалось. Были ужасающая трезвость и расчет. Если бы кто-нибудь ему тогда сказал: "Опомнись, что ты делаешь? Ведь капризное состояние ее духа - просто результат дурного воспитания, элементарной невоспитанности, избалованности, привычки думать только о себе".

Но не было рядом с ним человека, способного предостеречь: родители погибли на войне.

Недолго длилось опьянение любовью: совместная жизнь становилась мучением. Капризная, вздорная, она оказалась к тому же ленивой, бестактной, неряшливой, была способна делать ему такие замечания, что он, краснея, не мог поднять глаз. Было непонятно: как она, совсем юная женщина, может такое произносить! Ему казалось, что за этот год он состарился на десять лет...

От второго брака у него было двое детей, и самую большую радость испытывал он, когда брал их на руки, гулял с ними или играл, читал им книги. Старшая Люба, Любушка, уже год, была замужем. А теперь вот и сын женился.

Однажды он решил навестить молодых. Подходил к дому, где жил Олег, стараясь придать лицу веселое выражение, нес большую коробку конфет, перевязанную лентой, и цветы.

Дверь открыла Ирина. С раннего утра - помада на губах, в руках сигарета. От туши, видимо не смытой с вечера, под глазами темно... Конечно, чашечка крепкого кофе. Яркий халат, неубранная комната... "Красивая жизнь",- невесело усмехнулся отец. Он видел таких женщин - было в них что-то абсолютно одинаковое, стандартное: стрижка, косметика, позы... Эгоистичные, самоуверенные, занятые собой, они были, как правило, грубы, неделикатны... Наверное, в этом виноваты родители, потакая во всем детям и балуя их. Джинсы, магнитофоны, косметика... А доченька может и прикрикнуть на мать, и дверью хлопнуть... Не зря говорят, что начало всех пороков - дурное воспитание.

Он еще раз взглянул на Ирину. Поза небрежная, движения ленивые.

- Хотите еще кофе? - Голос чуть хрипловатый.

- Нет, благодарю. Я ненадолго, у меня дела,- сказал он, поднимаясь.

Он посмотрел на сына, но Олег молчал, отводил взгляд...