Что нам остается от детства

В. А. Обручев, автор знаменитой "Плутонии", придумал эту фантастическую страну, чтобы провести читателя вниз по гигантской лестнице истории жизни на нашей Земле. Передвижение в пространстве оказывалось там путешествием во времени. А если по ступенькам лет спускаться в глубь истории жизни какого-то конкретного человека - разве это менее увлекательное путешествие, чем экскурсия к ихтиозаврам? Особенно если человек этот тебе небезразличен.

Говорят, что все мы родом из детства. Но ведь у каждого из нас была своя, неповторимая страна детства. Над каждой по-своему светило солнце, а население и эмоциональный климат в них были столь же различны, как жители и погода субтропиков и тундры.

Молодые супруги с самых первых дней совместной жизни вольно, а чаще невольно, привносят в свою собственную семью атмосферу прошлых лет - в том виде, в каком она отложилась в их привычках, взглядах на жизнь и чертах характера. Современный брак, ориентированный прежде всего на свободное проявление личностных особенностей, обостряет именно эти влияния прошлого - детства и юности каждого из супругов. Всем хочется быть хотя бы здесь самим собой и чтобы принимали нас такими, каковы мы есть на самом деле. Таким образом, семейная жизнь взрослых людей зависит от их детского и отроческого опыта в той мере, в какой взаимоотношения между супругами зависят от их личности.

Известный советский психолог Л. С. Выготский, говоря о первом годе жизни ребенка, нашел прекрасную метафору: это как бы доисторическая эпоха, о которой у человека не сохранилось письменных свидетельств. Но разве все происходившее на земле до изобретения письменности не имело никакого значения для дальнейшей истории?

Задолго до того, как ребенок выяснит свою фамилию, и даже прежде чем узнает как его зовут, он глубоко и ясно прочувствует самое важное: кем он является для других людей, можно ли его любить. Все, что пробудил он в матери и других близких уже самим фактом своего появления на свет, криком, улыбкой, полной беспомощностью - все это вернется к нему отраженным светом их чувств и затем материализуется в форме основных, глубинных зачатков его будущей личности. Каким будет этот свет, зависит от свойств "отражающих поверхностей" - личности родителей. Психологи единодушно считают, что социальная ситуация, в которой ребенок развивается в первые три - пять лет жизни, и прежде всего эмоциональная атмосфера его семьи, оказываются важнейшими источниками формирования его Я.

Особое значение придается так называемому периоду первичной социализации, который длится с шести-семимесячного возраста до трех лет. Эти годы проходят под созвездием Матери. В теснейшем, жизненно необходимом для ребенка контакте (симбиозе) он получает первый, а потому самый глубокий, опыт безусловной любви, теплых человеческих отношений, доверия к окружающему. Мать не только кормит, переодевает и купает его, учит ходить и говорить. "Ее любовные слова и действительные заботы,- писал философ и литературовед М. М. Бахтин,- пластически оформляют этот бесконечный шевелящийся хаос нужд и недовольств, в котором растворена и потоплена будущая диада его личности и противостоящего ей внешнего мира". Мать - первый посланник мира людей, и через призму отношений с нею мы будем воспринимать затем многие лица и события нашей жизни.

Но ведь и сама мать не обитает в вакууме. К моменту рождения ребенка у нее имеется какой-то жизненный опыт, у нее есть своя мать, для ее отношений с младенцем небезразличны ее чувства к мужу. Таким образом, уже с первых дней (а есть экспериментальные данные, что еще и до своего рождения) ребенок через посредство матери оказывается включенным в семейную атмосферу. Его Я - образ с самого начала формируется как составная часть Мы - образа его семьи.

Проходят недели и месяцы, и зависимость ребенка от матери постепенно становится не столь полной и безусловной. Когда он начинает ходить и говорить, в поле его зрения все чаще и определеннее возникает фигура отца. Философ и психиатр Эрих Фромм анализирует функции матери и отца следующим образом.

Материнская любовь безусловна. Ее не нужно зарабатывать в поте лица или завоевывать ценою больших потерь. Чтобы ее заслужить, достаточно просто быть, существовать на белом свете. Материнская любовь говорит мне: "Я буду с тобой, что бы ни случилось. Я всегда буду ждать тебя. Даже если тебе покажется, что ты стал совершенно другим, во мне ты увидишь свое истинное Я". Мать олицетворяет дом, откуда начинается жизненный путь и откуда все мы рано или поздно уходим.

Отцовская любовь иная. Отец символизирует мир мысли и вещей, созданных человеческими руками, путешествий и приключений, дисциплину и закон.

Отцовская любовь не менее великая и абсолютно необходимая сторона родительской любви. Она формирует в ребенке творческое, конструктивное, деятельное отношение к действительности. Отцовская любовь заставляет ощутить, что недостаточно только испытывать и усваивать благотворные влияния окружающего мира, блаженно растворяться и нежиться в тепле материнской любви. Я должен научиться активно формировать, переделывать, приспосабливать к себе мир, активно выстраивать отношения с другим человеком, принимая во внимание его цели, интересы и чувства. Я учусь тому, как завоевать, заслужить любовь ценою собственных усилий и утвердить себя в этих отношениях.

Речь здесь, конечно, идет всего лишь об условных "идеальных" типах взаимоотношений взрослого и ребенка. В чистом виде они существуют в теории, и даже название "материнская" и "отцовская" вовсе не означает, что один тип любви строго закреплен за женщиной, а второй за мужчиной. Разве не встречаются требовательные, властные, принципиальные и честолюбивые матери, которые, например, с четвертого класса очень последовательно и непреклонно начинают готовить сына или дочь к золотой медали и престижному вузу? Такая мать настаивает на занятиях спортом, приобретает туристические путевки, а из всех воспитательных приемов предпочитает реальные угрозы и откровенную "торговлю".

Рядом с нею подрастающий мальчик видит мягкого и несколько пассивного, доброго и нетребовательного отца. Он кажется целиком поглощенным книгами или железками в гараже... Он ни в чем не откажет, готов совершенно искренне понять и простить почти любой проступок сына, по возможности заступается за него и подбрасывает деньжат - естественно, по секрету и "в последний раз". Чей облик приняла в этой семье материнская любовь и чей любовь отцовская?

А если мальчика воспитывает одна мать, а от отца осталась лишь фамилия и двадцать рублей в месяц по исполнительному листу? Как женщине соединить в одном лице мягкость и требовательность, снисходительность и твердость? Как стать для ребенка отцом, оставаясь в то же время матерью? Вряд ли это возможно, и за такие попытки женщине приходится платить утратой естественности, неискренностью тона и непоследовательностью своего поведения.

В другом случае роль отца может узурпировать бабушка - энергичная, властная и даже самоуправная, настоящая глава этой семьи. Оттеснив родителей от руководства и воспитания, она превращает внуков в своих детей, не делая особого различия между ними и их матерью - своей дочерью. Фигура же отца (зятя) становится в глазах детей чем-то очень неопределенным, неавторитетным и несерьезным.

Бывает, что с годами дети вдруг с удивлением обнаруживают, что отец человек интересный, своеобразный и уважаемый - везде, кроме собственной семьи. Эти прозрения, однако, часто уже ничего не могут изменить в реальном поведении повзрослевших детей, потому что к этому времени дело, как говорится, сделано: первый и главный представитель мужского мира оставил в их душе слабый, противоречивый, двусмысленный след.

Выходит, можно быть родителями в буквальном смысле этого слова (то есть родить своего ребенка), прожить рядом с ним годы, но психологически так и не стать для него настоящей матерью или реальным отцом. Ведь материнская и отцовская любовь это прежде всего такие комплексы чувств и стереотипы поведения взрослых, которые наилучшим образом отвечают самым существенным потребностям развития ребенка. Он нуждается в безусловной, самоотверженной любви, в доверии к миру и чувстве безопасности - все это даст ему материнская любовь. Пример самостоятельности, серьезной ответственности ему даст любовь отцовская. Если по какой-то причине эти важнейшие потребности ребенка оказываются неудовлетворенными в первые годы жизни, то и дальнейшее развитие его личности может оказаться серьезно нарушенным.

Когда ученые говорят о формировании самосознания человека, то всегда приводят известное высказывание К. Маркса: "Так как он родится без зеркала в руках и не фихтеанским философом: "Я есть я", то человек сначала смотрится, как в зеркало, в другого человека. Лишь отнесясь к человеку Павлу как к себе подобному, человек Петр начинает относиться к самому себе как к человеку".

Вряд ли К. Маркс имел в виду конкретную психологическую проблему становления личности ребенка, но в том, видимо, и заключается отличие гениальной мысли от обыкновенной: она неисчерпаема, и бесчисленные ее грани отбрасывают свет истины в самом неожиданном направлении. Что, если человеку Петру один, три, пять лет, а человек Павел и человек Мария - его родители? Ребенок смотрится в них, как в два зеркала - зеркало материнской и зеркало отцовской любви. Со временем, конечно, его отражение дробится, возникая во множестве других "зеркал" - близких ему людей и сверстников, но первые два оказываются, как правило, самыми важными для формирования у ребенка образа своего Я.

Неясный и зыбкий вначале этот образ со временем обогащается деталями, становится выпуклым, ясным и убедительным. Очень важно, что, сформировавшись в раннем детстве, он в дальнейшем остается почти неизменным. Так, ощущение неполноценности может преследовать чемпиона мира по боксу или популярную кинозвезду. И наоборот, есть люди, сохраняющие глубокое самоуважение при любых житейских передрягах и неудачах.

Итак, ребенок, как в два больших зеркала, смотрится в отца и мать. В тысячах актов конкретного, живого взаимодействия с ними он начинает все глубже осознавать "кто я есть". "Ага,- говорит себе маленькая девочка,- я та, без кого не могут жить на белом свете мама, папа и бабушка. Я та, которую все балуют. Но ведь это так естественно, потому что ничего иного я просто и не помню со дня своего рождения. Конечно, здесь, в мирской среде детсада и школы, мне приходится откликаться на имя "Светочка Иванова", но как бы ни привыкла я к этому псевдониму, я навсегда останусь верна настоящему своему имени "Ненаглядное Наше Солнышко - Единственная Наша Отрада".

"Понятно,- говорит себе другой ребенок,- я тот, кто должен всегда стоять в стороне и не лезть со своими делами и вопросами. Я тот, в ком вообще нет ничего хорошего, и кто одним своим видом вызывает у самых главных в мире людей приступы раздражения. Это так естественно вписывается в известный мне миропорядок, что я даже не очень доверяю тем, кто называет меня Дима Петров. Они просто не знают, что за этим странным псевдонимом скрывается настоящее имя "Как Ты Мне Надоел. Пойди Хоть Чем-Нибудь Займись".

Если же детство человека прошло в "королевстве кривых зеркал", то ему долгие годы приходится напряженно вглядываться в окружающих людей, в их чувства, адресованные ему, чтобы пусть с опозданием, но отыскать в них собственный реальный облик. Образ своего Я, соответствующий действительности ("отражение в плоском зеркале"), он находит на ощупь, медленно и с ошибками - иногда очень болезненными. Характерны в этих случаях трудности в установлении верной эмоциональной дистанции. Например, я могу то крайне удивлять людей, когда в безобидной, казалось бы, ситуации становлюсь холодным и отгороженным, то пугать их отчаянными попытками неожиданного сближения.

Необходимо еще раз подчеркнуть, что семейная атмосфера детства обладает огромной принудительной формирующей силой - независимо от того, добрая это сила или злая. Этим влияниям ребенку просто нечего противопоставить, кроме врожденных особенностей своего темперамента. Ведь он полностью зависим от взрослых, у него почти нет своей личности, она слишком слаба, чтобы служить фильтром или преобразователем внешних воздействий.

Неверно, однако, рассматривать влияние родительской семьи на будущую, взрослую жизнь человека как навязчивое стремление постоянно возвращаться к детским эмоциям. В своей собственной семье мы не буквально воспроизводим отношения с отцом и матерью (а именно эта объяснительная схема лежит в основе всех разновидностей психоанализа). Зрелый человек относительно автономен и способен к активному выбору своего жизненного стиля, к сознательному формированию своей личности. Атмосфера детства с годами как бы конденсируется, сгущается и выпадает в кристаллический осадок. Она сохраняется в нас не дословно, а как бы в конспективной форме. Родители закладывают фундамент характера своего ребенка. При этом они редко действуют на основе какой-то ясно осознанной педагогической теории, а просто кормят своего сына (или дочь), играют с ним (или отказывают ему в этом, ссылаясь на усталость), хвалят его за что-то или ругают за то же самое, позволяют бегать во дворе до темноты или расписывают его время по минутам и т. д. В общем, родители просто живут вместе со своим ребенком одной семьей. Чтобы понять, как формировалась его личность, нужно знать, какова была эта жизнь.

Таким образом, есть семьи "компетентные", то есть способные вырастить в своем лоне личность зрелую, подготовленную к постоянному развитию и росту, к глубоким и прочным человеческим привязанностям, к ответственности за свою жизнь и судьбу близких ему людей. Но встречаем мы и семьи "некомпетентные", из которых выходят люди, склонные надолго застаиваться на каких-то этапах своего развития, скрывающие свою слабость за чрезмерной зависимостью или агрессивностью, люди тревожные и неуживчивые. Конечно же, подобное разделение людей, основанное на конечном результате, очень схематично и грубо. Однако оно дает представление о том, что должны существовать определенные принципы или правила, которые свято соблюдались в семьях первого типа и грубо нарушались в семьях "некомпетентных". Несоблюдение каждого из принципов формирования здоровой основы личности или правил семейной жизни может неблагоприятно отразиться на психическом развитии детей в этой семье, а следовательно, на будущих супружеских отношениях каждого из них, на стиле их взаимоотношений уже с собственными детьми. Так эти правила и принципы могут связывать одной судьбой - хорошей или плохой - все три поколения.