В поисках синтеза

Как и всякая другая наука, сексология начинала со спекулятивных общих теорий. Затем частные подходы и методы дифференцировались, разделяясь между соответствующими отраслями науки. Сначала возникла сексологическая клиника, затем психология сексуальности (хотя бы в рамках психоанализа), а после Кинзи - массовые статистические исследования, тесно связанные с социологией. Главной задачей сексологии 40-60-х годов были преодоление дилетанизма, накопление достоверных, тщательно проверенных научных фактов. Это было возможно только в рамках строгой научной специализации, когда каждая наука оперирует своими собственными методами, не особенно заботясь о том, что делают соседи, которые могли бы еще и не выйти на близкие "сюжеты". Специализированный, монодисциплинарный подход дал блестящие научные результаты. Генетика выработала строгие и вместе с тем сравнительно простые методы определения хромосомного пола; открытие ряда генетических половых аномалий, начиная с синдрома Тернера (Шерешевского - Тернера) (1938) и синдрома Клайнфелтера (1942) и кончая аномалиями, открытыми в конце 60-х - начале 70-х годов, позволило начать систематическое изучение самых глубоких детерминант половой принадлежности и их влияния на половые различия и сексуальное поведение людей и животных. Эндокринология научилась определять уровень половых гормонов и детально проследила их влияние на половую дифференцировку организма, особенно в зародышевой фазе развития; широким фронтом изучается влияние гормонов на психику и поведение, в том числе сексуальное поведение животных и человека. Нейрофизиология сделала сенсационные открытия относительно половой дифференцировки мозга и локализации центров, управляющих сексуальными реакциями. Эмбриология выявила стадии и закономерности половой дифференцировки в утробном периоде развития, а эволюционная биология - филогенетические закономерности репродуктивного поведения и сексуальности и специфику их проявления у разных видов. Американский гинеколог Уильям Мастере с психологом Вирджинией Джонсон осуществили первое лабораторное исследование полового акта и т. д. Современная сексология немыслима без участия таких дисциплин, как цитогенетика, молекулярная биология, нейрохимия, психоэндокринология, иммунология, психофизиология, дифференциальная, возрастная и социальная психология. Не менее важны для нее и общественные науки.

Человеческую сексуальность нельзя понять вне общества и культуры. Столь же верно и обратное: невозможно понять образ жизни общества, не зная особенностей сексуального поведения составляющих его индивидов и того, как это поведение и сами половые различия осмысливаются и символизируются в культуре. Как писал Ф. Энгельс, "согласно материалистическому пониманию, определяющим моментом в истории является в конечном счете производство и воспроизводство непосредственной жизни. Но само оно, опять-таки, бывает двоякого рода. С одной стороны - производство средств к жизни: предметов питания, одежды, жилища и необходимых для этого орудий; с другой - производство самого человека, продолжение рода" [2; с. 25-26]. Этот второй аспект предполагает исследование не только форм брака и семьи, но и собственно репродуктивного поведения (рождаемость и т. д.), а также регулирующих его социально-культурных норм и стимулов. Налицо таким образом двуединая задача: 1) понять, как общественные отношения и культура формируют и видоизменяют взаимоотношения полов, включая их эротические реакции, и 2) выяснить, как сексуальность и конкретные формы ее проявления влияют на развитие общественных отношений и культуры.

Область исследований, которую можно условно назвать социально-культурной сексологией, возникла в конце XIX века и сначала была делом энтузиастов-дилетантов. Обращение к этой тематике профессиональных этнографов отчасти было связано с влиянием Фрейда и "психологической антропологии" (иначе - теории "культуры и личности"), поскольку многие положения психоанализа подкреплялись ссылками на этнографические данные (правда, часто бездоказательными). Этнографы должны были проверить эти теории на конкретном материале. Да и безотносительно к фрейдизму можно ли изучать образ жизни какого-либо народа без учета типичного для него полового разделения труда, полового символизма, брачно-семейных отношений и половой морали? В 20- 30-х годах появляется ряд важных исследований, специально посвященных сексуальному поведению, прежде всего работы английского этнографа и социолога Бронислава Малиновского и американского антрополога Маргарет Мид. Эта проблематика стала гораздо шире освещаться в общих этнографических описаниях и трудах по истории религии и культуры. Между двумя мировыми войнами исследования по социальной и культурной сексологии оставались в общем редкими и разрозненными. После второй мировой войны усилиями этнографов наука обогатилась конкретными сведениями об особенностях полового символизма и сексуального поведения многих народов мира. В связи с этим возникла и насущная потребность в более строгом обобщении данных.

В 1949 г. американский этнограф Джордж Мердок свел материал о способах социальной регуляции полового поведения у разных народов в единые таблицы. К. Форд и Ф. Бич количественно обобщили информацию о сексуальном поведении примерно в 200 человеческих обществах [166]. Сравнительный анализ взаимоотношений полов и их сексуального поведения в 7 различных обществах дала в книге "Мужчина и женщина" М. Мид [253]. Американская антропологическая ассоциация посвятила сексуальному поведению ряд крупных междисциплинарных симпозиумов.

Важное значение имеют статистические кросскультурные исследования проблем пола и сексуальности. Собрав и закодировав наличную этнографическую информацию о различных аспектах жизни 186 человеческих обществ, представляющих все регионы земного шара и разные типы социальной организации (кроме современных индустриальных обществ), ученые получили возможность ее количественной интерпретации. Статистическому обследованию подверглись формы полового разделения труда; различия в способах социализации и в поведении мальчиков и девочек; инициации и обряды перехода, связанные с половым созреванием подростков; нормы, касающиеся добрачных и внебрачных связей; соотношение сексуальных установок и поведения; специфические табу и запреты, касающиеся женской сексуальности, и т. д. [116, 154, 270].

Исследования этого типа, безусловно, имеют свои методологические слабости [45]. Возникают вопросы: насколько репрезентативна выборка сравниваемых обществ и достоверна первичная информация о них; учитывает ли кодировочная система вариативность и изменчивость описываемых обычаев и норм; не теряются ли при этом существенные индивидуальные особенности культур; какие содержательные причинно-следственные связи скрываются за статистическими корреляциями и т. п. Тем не менее они дают чрезвычайно ценную информацию общего порядка, сравнительный анализ которой наряду с углубленным монографическим исследованием конкретных культур помогает понять вариативность и историко-эволюционные закономерности человеческой сексуальности.

Не отстают от этнографов и социологи. Социология брака и семьи, в рамках которой традиционно изучалось сексуальное поведение,- одна из самых продуктивных отраслей современной социологии. В последние годы не без влияния феминистского движения выделилась в особое направление социология половых ролей, изучающая закономерности полового разделения труда, сдвиги в общественном положении и характере деятельности мужчин и женщин и связанных с этим социально-психологических стереотипах. С 1975 г. в США выходит специальный междисциплинарный журнал "Sex Roles" ("Половые роли"). Собственно сексуальное поведение также стало после Кинзи постоянным предметом социологических исследований.

Социологические и демографические исследования дают конкретную информацию о стиле брачно-семейной жизни в разных социальных средах, динамике сексуального поведения и соответствующих нормативных установок; без такой информации педагоги и врачи обречены работать вслепую, а их деятельность иногда дает результат, противоположный желаемому. Кроме того, такие исследования позволяют проследить общие тенденции развития от поколения к поколению и на протяжении длительных исторических периодов.

Однако систематические социологические исследования появились сравнительно недавно. Для понимания долгосрочных исторических тенденций нужны солидные исторические исследования. До начала 70-х годов история сексуальности и половой любви была представлена главным образом популярными книгами общего характера [209]. В последние годы ею занялись профессиональные историки [164, 165, 196, 244, 320, 332, 339]. Их исследования, тесно связанные с историей семьи и брака, охватывают широкий спектр стран и периодов от классической античности и древнего Китая до современности. Исключительно ценную информацию дает историческая демография, прослеживающая вариации рождаемости и динамику внебрачных рождений в разные исторические периоды, например многочисленные труды английского ученого Питера Ласлетта [228, 229]. Заново стала изучаться история эротического искусства и литературы. Появились первые серьезные обобщающие работы по истории девиантных форм сексуальности [114, 118, 148, 218] и множество специальных исследований на эту тему. В связи с возникновением в 60-х годах междисциплинарной истории детства стала интенсивно изучаться также история половой социализации и сексуального просвещения [137].

Рядом с историей идут литературоведение и фольклористика. В трудах выдающегося советского фольклориста В. Я. Проппа "Мужской дом в русской сказке", "Ритуальный смех в фольклоре", "Эдип в свете фольклора" [65] и других прослеживаются взаимосвязь мотивов рождения и смерти, значение некоторых сексуальных символов в народном творчестве и т. д. М. М. Бахтин в своем классическом труде о Рабле [14] исследовал наряду с многими другими вопросами эволюцию образов телесного низа и норм речевой пристойности в средние века и в эпоху Возрождения и т. д.

Короче говоря, нет ни одной отрасли общественных и гуманитарных наук, которая не изучала бы определенные аспекты человеческой сексуальности. Однако, как и в биологических науках, трудностей здесь больше чем достаточно.

В большинстве обществ сексуальность считается делом интимным и не поддается непосредственному наблюдению. Это заставляет ученых прибегать к услугам информаторов и к анализу косвенных данных (мифология, искусство, обряды и т. д.). Поведение, осуждаемое культурой, зачастую скрывается или преуменьшается степень его распространенности; о некоторых аспектах сексуальности говорить вообще не принято. Если информатор рассказывает, что дети рождаются не в результате полового акта, а вследствие контакта женщины с каким-то священным предметом (такие представления существовали у многих народов), этнографу ясно: он имеет дело с мифологическим представлением. Однако как быть, если информаторы отрицают наличие в их обществе гомосексуализма или мастурбации? Действительно ли такие факты им неизвестны или о них просто умалчивают в силу каких-то религиозных или моральных запретов? Сам исследователь-этнограф также не беспристрастен. Задаваемые им вопросы "и то, как он их формулирует, тесно связаны с представлениями и нормами его собственной культуры. Преодолеть невольный этноцентризм (склонность воспринимать и оценивать чужие нравы и обычаи по своим собственным привычным стандартам) весьма непросто.

Нельзя не учитывать и многообразие объектов исследования. Далеко не одно и то же изучать: 1) реальное поведение членов данного общества, характерные для них формы сексуальной активности или 2) их установки и ценностные ориентации, то, как они относятся к данным явлениям, или 3) социальные институты, в рамках которых протекает и которыми регулируется половая жизнь, например формы брака и семьи, или 4) культурный символизм, в котором осмысливается значение сексуальности и ее проявлений, например религиозные представления о природе половых различий, сущности полового акта и т. п., или, наконец, 5) обряды и обычаи, посредством которых оформляются соответствующие действия (брачные обряды, инициации, оргиастические праздники) и от которых во многом зависит их значение для участников. Все эти явления одинаково важны и взаимосвязаны, но их изучение предполагает разный круг источников и разные способы интерпретации.

Несмотря на сильные интегративные тенденции, междисциплинарная разобщенность в общественных и гуманитарных науках так же велика, как и в естественных. Один и тот же факт социолог интерпретирует с точки зрения его значения для функционирования данного социального организма, психолог - с точки зрения его влияния на развитие личности, культуролог - с точки зрения его символического содержания и т. д. Однако чем глубже уходят монодисциплинарные исследования, тем сильнее потребность в междисциплинарном сотрудничестве и кооперации наук, причем не только близких, но и принадлежащих к разным отраслям знания. Ни детерминацию половой принадлежности, ни психологию половых различий, ни закономерности сексуального поведения, ни психосексуальные аномалии нельзя понять, оставаясь в пределах одной науки или даже отдельной отрасли знания. Наиболее остро встал этот вопрос в медицине: кто и как должен лечить больных с сексуальными нарушениями, например с расстройством эрекции или эякуляции? Поскольку раньше этим занимались и урологи, и эндокринологи, и невропатологи, и психиатры, долгое время считалось, что сексопатология как особая медицинская специальность вообще не нужна. После того как опыт показал ложность такой установки, на смену ей пришла другая, которую Г. С. Васильченко называет концепцией "комплексного обслуживания": сексопатолог выполняет функции диспетчера, координирующего связи между урологией, эндокринологией, невропатологией и психиатрией. Эта концепция, помимо организационных неудобств, предполагает, что все сексуальные расстройства - нечто вторичное, следствие каких-то других заболеваний, что явно противоречит клиническому опыту. Отсюда следует предложенный Г. С. Васильченко [62; 89] системный подход, предполагающий выделение сексопатологии в особую клиническую дисциплину, которая тесно связана с "материнскими" науками, но не сводится к ним и имеет свой собственный категориальный аппарат, методы и т. д. В последние годы этот принцип официально принят советским здравоохранением и вполне себя оправдывает. В философско-науковедческих терминах речь идет о переходе от монодисциплинарного подхода к комплексному и от него - к интегративно-системному.

Та же тенденция наблюдается и в сексологии. Однако поскольку число дисциплин, подлежащих согласованию, здесь неизмеримо больше, возрастают и методологические трудности. Почти все сексологические исследовательские центры и научные общества Европы и США (самое авторитетное из них - основанная в 1975 г. Международная академия сексологических исследований) давно уже строятся на междисциплинарной основе, объединяя врачей, биологов, психологов и социологов. Наряду с традиционными монодисциплинарными, преимущественно биолого-медицинскими, сексологическими журналами появились мультидисциплинарные издания - "Journal of Sex Research" (с 1965 г.), "Archives of Sexual Behavior" (c 1971 г.) и др. Комплексный характер имеют и важнейшие зарубежные руководства по сексологии. Однако выводы разных наук представлены в них большей частью просто рядом, зачастую даже не сопоставляясь друг с другом. Это порождает у ученых острую неудовлетворенность состоянием теоретической сексологии и высказывания в пользу интегративной тенденции.

В разных странах, в том числе социалистических, существуют различные формы организации сексологии и сексологических исследований. Например, в ГДР руководство ими осуществляют совместно Общество социальной гигиены и Общество планирования семьи, в ПНР - Польская ассоциация развития семьи. В становлении сексологии и полового просвещения на Кубе важную роль сыграла Федерация кубинских женщин и т. д.

Однако главное, конечно, не организационные трудности, а многоплановость самого предмета сексологии. Современные определения предмета сексологии почти так же широки и энциклопедичны, как во времена И. Блоха. По словам Б. Г. Ананьева, это "изучение закономерностей полового диморфизма в филогенезе - онтогенезе, включая сложнейшие психофизиологические характеристики этого диморфизма у человека, связанные с историей естественного разделения труда, брака и семьи, с воспитанием и т. д." [8]. Д. Мани видит в сексологии науку "о половом диморфизме и дифференциации полов и об эротическом (сексуальном) парном союзе" [261]. Хотя он исключает отсюда социальную дифференцировку полов (половое разделение труда), считая, что сексология имеет дело с поведенческо-психологическими и соматическими данными, ее предметная область выглядит достаточно широкой. В зависимости от конкретного предмета и методов Мани различает ряд "научных подразделений" сексологии, таких, как генетическая, морфологическая, гормональная, нейрогормональная, нейроанатомическая, нейрохимическая, фармакологическая, поведенческая, социокультурная, концептивно-контрацептивная, акушерско-гинекологическая и парентальная (связанная с родительскими чувствами и выращиванием потомства.- И. К.) сексология. Кроме того, разным стадиям жизненного цикла соответствуют эмбрионально-зародышевая, младенческая, детская, подростковая (пубертатная), юношеская, взрослая и старческая сексология. Болгарский ученый Тодор Бостанджиев [18] ставит вопрос еще шире, включая в предмет сексологии не только сексуальность, но и весь комплекс социальных взаимоотношений между полами. Однако чем шире трактуется предмет сексологии, тем труднее координировать составляющие ее частные дисциплины, не говоря уже об их интеграции. Мы находимся между Сциллой медико- биологического редукционизма, отрывающего сексуальность от контекста половой дифференцировки и социальных взаимоотношений между полами, и Харибдой "всеобщей схематики", игнорирующей предметную и методологическую специфику конкретных наук. Интегративный подход имеет преимущество перед комплексным только в том случае, если он не декретируется, а вырастает из внутренних потребностей самой науки. Вместо того, чтобы спорить о предмете сексологии и ее соотношении с другими науками, посмотрим, как ставится ее проблематика в главных разделах научного знания, составляющих сексологический треугольник - в биологии, общественных науках и психологии.