Биология сексуального поведения

В ранних теориях сексуальности все было просто. Естественная и единственная цель половой жизни, поставленная природой,- продолжение рода. Для этого люди, как и животные, наделены половым инстинктом, сексуальными потребностями. Количество половой энергии индивида ограничено - немецкий ученый О. Эффертц в 1894 г. даже "подсчитал", что каждый мужчина обладает "запасом" в 5400 эякуляций [62],- чем раньше начинается и чем интенсивнее протекает половая жизнь, тем раньше она заканчивается импотенцией и т. д. Однако уже условнорефлекторная теория И. П. Павлова показала сложность возникающих в мозге связей. В. М. Бехтерев, анализируя природу полового влечения, выделял в нем два компонента: а) безусловную внутреннюю потребность организма в освобождении от накопившихся продуктов деятельности половых желез и б) обусловленные индивидуальным жизненным опытом и воспитанием "сочетательные рефлексы", благодаря которым выбирается надлежащий сексуальный объект и обеспечивается спаривание. Современная биологическая сексология ставит более конкретные вопросы. Каковы психофизиологические механизмы полового возбуждения? От чего зависит уровень сексуальной реактивности самца и самки? Какова природа сексуальных автоматизмов, например эрекции полового члена? Какие акустические, химические, зрительные и другие сигналы вызывают у животных и человека влечения к определенному сексуальному партнеру или типу партнеров? Как дифференцируются стадии копулятивного цикла? Чем отличается женский оргазм от мужского? На эти и подобные вопросы невозможно ответить спекулятивно, они требуют сложных экспериментально-клинических исследований, причем физиолог, генетик и эндокринолог могут объяснять одно и то же явление по-разному, и эти объяснения не обязательно будут взаимоисключающими, так как являются разноуровневыми.

Американский ученый Пол Д. Мак-Лин и его сотрудники в многочисленных исследованиях на обезьянах рода саймири и других животных нашли, что раздражение некоторых отделов головного мозга вызывает определенные сексуальные реакции - в одном случае эрекцию, в другом - эякуляцию, в третьем - мастурбацию [236]. Электрическое стимулирование лобных долей головного мозга у людей также вызывает эротические оргазмоподобные переживания. Интересно, что нервные центры, регулирующие оральные реакции, тесно связаны с центрами, регулирующими генитальные реакции: их низкочастотное раздражение вызывает сначала слюноотделение и жевательные движения, а примерно через минуту - эрекцию полового члена. Недаром у животных и человеческих младенцев эрекция нередко наблюдается во время кормления. Мак-Лин объясняет это закономерностями филогенеза обеих систем: в неокортексе, т. е. в высших, филогенетически позднейших, отделах мозга голова и хвост представлены как противоположные точки тела, но в лимбических долях они сближаются благодаря обонянию (запахи одинаково существенны как для питания, так и для спаривания животных). Обнюхивание или облизывание ано-генитальной области - важная часть ритуала знакомства и приветствия у многих животных. Физиологи связывают это с действием феромонов - выделяемых гениталиями пахучих веществ, вызывающих у особи противоположного пола половое возбуждение. Существование феромонов у человека пока остается гипотетическим. Некоторые ученые считают, что у человека в связи с особенностями его анатомии (прямохождение) роль обонятельных раздражителей в сексуальном поведении значительно меньше, чем у животных, уступая место зрительным ощущениям. Тем не менее некоторые запахи оказывают явное эротизирующее воздействие, а другие предположительно способствуют синхронизации некоторых физиологических реакций пары [261]. Кроме того, даже если роль обонятельных анализаторов в сексуальном поведении человека уменьшилась, то древняя связь соответствующих нервных центров может сохраняться в мозге. Недаром, напоминает Мак-Лин [236], несмотря на все религиозные запреты и эстетические соображения, человеческая сексуальность включает разнообразные формы орально-генитальных (фелляция, куннилингус и т. п.) и анально-генитальных контактов, которые современная сексология вовсе не считает извращениями. Это заставляет вспомнить и фрейдовскую концепцию "оральной" и "анальной" эротики; как бы ни относиться к его теории фаз, отмеченная еще Аристотелем эрогенность орального и анального отверстий и прилегающих к ним частей тела сомнений ни у кого не вызывает. Спазматическое сокращение заднего прохода - такой же всеобщий физиологический спутник оргазма, как учащение пульса и усиленное потоотделение. Более того, мышечные сокращения заднего прохода, сопутствующие мужскому оргазму, имеют особый индивидуальный ритм [112].

Отдельные сексуальные реакции нейрофизиологически связаны не только друг с другом, но и с множеством несексуальных реакций. Алан Фишер [161] ввел в мозг крысы-самца тестостерон, рассчитывая вызвать агрессивное поведение и половое возбуждение. Однако у самца неожиданно проявился материнский инстинкт: вместо спаривания с подсаженной к нему самкой он начал "нянчить" ее. Инъекция тестостерона в соседнюю точку мозга действительно вызвала агрессию и половое возбуждение, а инъекция между этими двумя точками - "смешанное" поведение, когда агрессивность перемежалась с проявлением заботы и материнскими реакциями. Возможно, в этом есть некоторое указание на нейрофизиологические основы амбивалентности сексуальных переживаний, в которых нежность подчас сплетается с агрессией. Однако нельзя не учитывать также целостность нервной системы, в том числе "эмоционального мозга". Раздражение одних и тех же участков головного мозга может вызывать не только реакции, отмеченные Мак-Лином, но и многие другие, которые при всем желании невозможно "увязать" с сексуальностью. Обоняние служит животным не только ключевым сексуальным анализатором, но и важнейшим средством общей ориентировки, а такие сексуальные автоматизмы, как эрекция, могут быть элементами как сексуального, так и несексуального поведения.

Достижения нейрофизиологии ясно показывают невозможность монокаузального объяснения сексуальности. Самые авторитетные специалисты в этой области, например Уэйлен, настойчиво предостерегают от иллюзии легкого перехода от экспериментального манипулирования отдельными сексуальными реакциями к "управлению" и нейрохирургической коррекции сексуального поведения человека как системного образования. Они указывают на расплывчатость и неясность самого понятия "половые центры, локализованные в мозге", а также полифункциональность многих мозговых механизмов, регулирующих сексуальное поведение, подчеркивая принцип единства и целостности центральной нервной системы.

Этот вопрос имеет не только теоретическое значение. Некоторые нейрохирурги ФРГ в 60-х годах, увлекшись достижениями экспериментальной нейрофизиологии и не вполне отдавая себе отчет в сложности проблемы, стали практиковать операции на гипоталамусе для излечения от сексуальных аномалий, таких, как садизм, педофилия и т. п. Описано 75 таких операций. Результаты оказались плачевными. В одних случаях был нанесен вред психическому здоровью пациентов, а в других операции оказались неэффективными. Например, мужчина- педофил с выраженными садомазохистскими фантазиями подвергся операции на гипоталамусе и через 2 ¹/₂ года был освобожден из тюрьмы. Однако стоило ему прекратить прием антиандрогенов, снижающих половое влечение, как он убил 10-летнего мальчика [312]. В конце концов под давлением критики со стороны Немецкого сексологического общества правительство ФРГ приостановило проведение таких операций.

Такой же отказ от монокаузальности наблюдается и в эндокринологии. После того как было доказано [237], что сила полового возбуждения и уровень сексуальной активности как у мужчин, так и у женщин зависят от уровня андрогенов (андрогены часто называют "либидо- гормонами"), многие ученые стали думать, что открылась широкая возможность управления эротическими чувствами и сексуальным поведением людей. Однако вскоре выяснилось, что андрогены воздействуют только на силу полового

влечения, а не на его содержание. Иначе говоря, с помощью соответствующей гормонотерапии можно повысить или понизить половую возбудимость, но нельзя изменить сексуальную ориентацию личности, превратив гомосексуала в гетеросексуала. Затем, как и в исследованиях гормональной регуляции половой дифференцировки, выявились другие ограничения, например разная сенситивность к половым гормонам в зависимости от пола, возраста и некоторых индивидуальных особенностей [97, 99]. В опытах на животных обнаружилось, что одни и те же гормоны не совсем одинаково влияют на разные компоненты сексуального поведения. Например, у приматов сексуальное поведение самки включает 3 компонента: привлекательность - то, что делает ее сексуальным стимулом для самца, процептивность - жесты и другое поведение, которым самка поощряет самца к спариванию, и рецептивность, т. е. готовность самки принять самца. Выяснилось, что эти разные виды поведения вызываются и активизируются разными гормонами: привлекательность стимулируется воздействием эстрогенов на влагалище, процептивность зависит от андрогенов, а природа рецептивных реакций пока не ясна [97]. Как подчеркивает Д. Херберт [203], нужно не только отличать соматическое воздействие гормонов от поведенческого, но и уточнять, какой именно компонент сексуального поведения чувствителен к тому или иному гормону. Неоднозначность нейрофармакологических факторов сексуального поведения касается и моноаминов [Дэвидсон Д. М. и др., 1984]. Хотя эти вещества могут оказывать глубокое положительное или отрицательное влияние на мужскую и, вероятно, и на женскую сексуальность, один и тот же препарат может воздействовать на разные компоненты сексуального поведения (например, на эрекцию и семяизвержение) в противоположных направлениях.

Сравнение уровня сексуальной активности (частота половых сношений и т. д.) и эротических интересов нескольких групп молодых мужчин с измеренным уровнем тестостерона в плазме крови не выявило между ними значимых корреляций [117, 290]. Вариации в уровне тестостерона, находящиеся в пределах нормы, не объясняют различий в уровне сексуальной активности и эротических интересов. Сравнение динамики сексуального поведения с изменениями в уровне тестостерона у 11 супружеских пар в течение 3 менструальных циклов, причем сравнивались гормональные характеристики обоих супругов, выявило еще более сложные и тонкие взаимосвязи [280]. По-видимому, гормональные факторы могут быть решающими для возникновения отдельных сексуальных реакций рефлекторного типа, но их недостаточно для объяснения сексуального поведения как системного целого. По справедливому замечанию Бича [99], рабочая гипотеза о том, что гормоны влияют на поведение, модулируя определенную взаимосвязь стимулов и реакций, уже предполагает устойчивую взаимосвязь, на которую могут воздействовать гормоны, причем формирование этой системы связей обязательно включает индивидуальный опыт и научение. Многочисленные наблюдения за преждевременно созревшими детьми показывают, что наступление гормональной зрелости не сопровождается у них столь же ранним психосексуальным развитием (появлением эротических интересов, ухаживания и т. п.), которое больше зависит от воспитания и собственного сексуального опыта, чем от гормонов. Мужчины, страдающие гипогонадизмом, не реагируют на сексуальные стимулы, хотя и знают их значение, пока не будет искусственно повышен уровень тестостерона в их организме [267]. Иначе говоря, нормальное психосексуальное поведение - результат совместных усилий природы и воспитания. Следовательно, необходимо различать количественную и качественную стороны сексуальности.

Количественная, или энергетическая, сторона сексуальности измеряется силой, длительностью и частотой сексуальных реакций. Ее системное описание и интерпретацию дает Г. С. Васильченко под названием "половая конституция индивида", которую он определяет как "совокупность устойчивых биологических свойств, складывающихся под влиянием наследственных факторов и условий развития в пренатальном периоде и раннем онтогенезе; половая конституция лимитирует диапазон индивидуальных потребностей на определенном уровне половой активности и характеризует индивидуальную сопротивляемость в отношении патогенных факторов, обладающих избирательностью к половой сфере" [62]. Основными векторами ее определения у мужчин являются возраст пробуждения либидо, возраст первой эякуляции, максимальный эксцесс (количество эякуляций в сутки), возраст вхождения в условно-физиологический ритм, т. е. стабильный уровень половой активности, максимально близкий к конституциональным и физиологическим потребностям, а также два генотипических показателя - так называемый трохантерный индекс (отношение роста к длине ноги) и характер оволосения лобка. Разные типы половой конституции определяются в количественных терминах как "слабая", "средняя" и "сильная".

Понятие половой конституции существенно прежде всего тем, что оно ориентирует на индивидуальный подход вместо того, чтобы попытаться обуть всех людей в обувь одного размера. Однако сила, длительность и частота полового возбуждения еще ничего не говорят нам о характере реального сексуального поведения индивида даже на чисто физиологическом уровне. Мужчина с сильной половой конституцией может или рано жениться и вести интенсивную половую жизнь в браке, или поддерживать экстенсивные связи с разными женщинами, или находить половое удовлетворение в мастурбации, или, как средневековый аскет, вообще отказаться от "плотской жизни" (хотя ему это будет гораздо труднее, чем тому, у кого половые потребности меньше). Это зависит от многих других психофизиологических и социальных факторов, о которых мы, к сожалению, знаем очень мало.

Помимо собственно гормонального баланса существует, по-видимому, устойчивая связь половой конституции с телосложением и темпераментом. Первая линия связи в схеме Г. С. Васильченко представлена трохантерным индексом. В литературе высказывалась также мысль о том, что степень маскулинности/фемининности человеческого поведения, в том числе сексуального, коррелирует с особенностями строения тела. Однако связь между сексуальным поведением и телосложением, скорее всего, опосредуется психологическими факторами, включая самосознание, которые в свою очередь зависят от социальной среды и воспитания. Более серьезны данные о зависимости типа сексуального поведения от темперамента, в котором преломляются особенности нервной системы. Уровень динамичности, подвижности и уравновешенности нервных процессов безусловно влияет на сексуальность; оценка этих факторов занимает важное место в диагностических картах руководимого Г. С. Васильченко Всесоюзного научно-методического центра по вопросам сексопатологии.

Известный английский психолог Ганс-Юрген Айзенк придает решающее значение в биологической детерминации сексуальности свойствам экстраверсии (ориентация преимущественно на внешние впечатления и деятельность) и интроверсии (ориентация на внутренний опыт, мысли о прошлом и будущем и т. п.), измеряемым специальными тестами. Экстраверсия и ее предполагаемые психологические компоненты - общительность и импульсивность - имеют сложную биосоциальную природу^*. Поскольку экстраверсия, по Айзенку, связана с меньшей возбудимостью коры головного мозга и, следовательно, с меньшим самоконтролем и эмоциональной сдержанностью, сексуальное поведение экстравертированных лиц обычно более активно и раскованно, чем интровертированных. Сравнение сексуального опыта одно- и двуяйцовых близнецов (153 мужчины и 339 женщин) показало, что по так называемому либидо-фактору (высокая сексуальная активность и половая возбудимость, агрессивность, готовность принять относительно безличные формы половой близости и одновременно низкие показатели по шкалам стыдливости и застенчивости) генетические различия объясняют около 67% всех вариаций [156, 157]. Если даже сделать скидку на несовершенство методов и биологизаторские пристрастия Айзенка, эти данные заслуживают внимания. Да и странно было бы, если бы тип сексуального поведения не имел существенных генетических детерминант.

^* (Айзенка справедливо критикуют за преувеличение генетических факторов в развитии интеллекта и связанные с этим реакционные политические выводы, но мнение о врожденном характере экстраверсии разделяют многие психологи.)

Половая конституция, телосложение, темперамент и другие параметры определяют психосексуальные установки и поведение индивида не непосредственно, а через его сексуальный сценарий (термин введен американскими социологами Джоном Ганьоном и Уильямом Саймоном), который формируется под влиянием научения в процессе индивидуального развития личности. Сексуальный сценарий как разновидность поведенческой программы, без которой не обходится никакое социальное поведение, предопределяет возможный и предпочитаемый тип сексуального партнера, эротические стимулы, требования к месту, времени и ситуации полового сближения и способы его обоснования и оправдания. Эти факторы мы подробнее рассмотрим позже, в связи с психологией сексуальности и закономерностями формирования сексуальной ориентации. Однако биология сексуальности не ограничивается эндогенными процессами. Спонтанные сексуальные реакции и тем более целенаправленные действия обычно предполагают взаимодействие двух или нескольких индивидов, причем на каждой стадии копулятивного цикла поведение одного партнера служит стимулом для другого. Бич называет это принципом взаимодополнительности стимула и реакции и прослеживает его действие на 4 стадиях копулятивного цикла [100] (рис. 2).

Рис. 2. Последовательные фазы взаимоотношений партнеров в копулятивном цикле (по Ф. Бичу)

Стадия привлечения характеризуется появлением сексуального интереса как у самца, так и у самки. У животных этот процесс регулируется гормонами, а соответствующий контакт устанавливается благодаря феромонам. У человека факторы сексуальной привлекательности партнера значительно более многообразны; чаше всего это образы или "когнитивные схемы", выработанные в процессе индивидуального развития.

Сексуальная привлекательность партнера вызывает половое возбуждение, которое выражается не только в соответствующих физиологических реакциях, но и в специфических для данного вида коммуникативных формах поведения ("ухаживание" самца, "дразнящее" поведение или "подставление" самки и т. д.). При этом появляется определенная индивидуальная избирательность и иногда выясняется несовместимость намечавшейся пары. Доказано, что самцы неодинаково реагируют на разных самок (это изучалось на крысах, собаках и шимпанзе). Однако у большинства млекопитающих самцы в этом отношении менее разборчивы, чем самки. Демонстрация поведения, свидетельствующего о половом возбуждении, увеличивает привлекательность данной особи для партнера, вызывает у него встречную сексуальную реакцию, побуждая обоих партнеров переходить к следующей, консумматорной, стадии, т. е. к спариванию.

Стадия консуммации включает специфический для данного вида способ копуляции. Ритуал спаривания у большинства млекопитающих, по мнению зоологов, строго единообразен; животные не пытаются индивидуализировать или разнообразить его технику, у них нет эротики в человеческом смысле слова. Межвидовые различия в длительности и частоте копуляции очень велики. Длительность полового акта у животных обычно меньше, чем у человека. У слонов интромиссия продолжается меньше минуты, у быка - около 23 с, зато спаривание может быть очень частым. Ученые подсчитали, что один бык за 6 ч спаривался 77 раз, а пара львов в Дрезденском зоопарке за 8 дней спаривалась 360 раз [157]. Однако индивидуальные вариации в этом отношении очень велики. Следует подчеркнуть, что здесь также налицо взаимодействие: действия самца провоцируют соответствующие реакции самки, которые в свою очередь служат подкреплением самцу, приводя копулятивный акт к благополучному завершению.

Последняя, постконсумматорная (или рефрактерная), стадия характеризуется общим расслаблением и временным выпадением реакции на те стимулы, которые первоначально способствовали сексуальной привлекательности партнера. У всех изученных млекопитающих самцы после эякуляции временно становятся "импотентными" (продолжительность рефрактерной стадии зависит от вида, возраста, индивидуальности и особенно числа предшествующих эякуляций), самки же большей частью остаются сексуально рецептивными в течение всего периода течки, значительно превосходя в этом смысле самцов, хотя процептивность самки, ее склонность самой инициировать спаривание после удачной копуляции обычно временно уменьшается. У ряда видов отмечен так называемый эффект Кулиджа^* : при появлении новой сексуально привлекательной самки потенции самца восстанавливаются значительно быстрее, чем с самкой, с которой он уже спаривался. Какова же психофизиология полового акта у человека?

^* (Название феномена связано с историческим анекдотом. Рассказывают, что при посещении президентом США К. Кулиджем животноводческой фермы его жена обратила внимание на необычайно высокую активность племенного быка. "Ты права, дорогая,- согласился Кулидж.- Но заметила ли ты, что он ни разу не покрыл вторично одну и ту же корову?" [168].)

До 1966 г., когда вышла классическая работа американских ученых гинеколога Уильяма Мастерса и психолога Вирджинии Джонсон "Человеческая сексуальная реакция" [249], сексологическая клиника, как правило, имела дело только с одиночками. Врачи лечили мужчин "от импотенции", а женщин - "от фригидности", давали консультации по вопросам половой жизни, но сексуальный партнер, супруг или супруга привлекались лишь эпизодически. Как фактически происходит половой акт и каковы психофизиологические реакции партнеров друг на друга на разных стадиях копулятивного цикла, ученые знали лишь по собственному опыту да по рассказам друзей или пациентов. Можно ли объективно судить о том, чего нельзя наблюдать? Особенно загадочной была физиология женского оргазма. Не зная его, можно ли добиться желанной согласованности мужских и женских сексуальных реакций, чтобы оба партнера получали максимальное удовлетворение? О лабораторном исследовании полового акта мечтал уже Кинзи. Правда, самая мысль об этом казалась кощунственной, нарушая вековые нормы стыдливости, но так ли универсальны эти нормы? Этнографическая и медицинская литература знает немало случаев, когда половой акт совершался на глазах у многочисленных зрителей. Так почему не в лаборатории?

Уильям Мастерс заинтересовался этой проблемой еще на студенческой скамье. Учителя предостерегли его, что за столь рискованное дело можно взяться только при 3 условиях: быть человеком зрелого возраста, не моложе 40 лет; иметь солидную профессиональную репутацию в другой, смежной области знания; пользоваться финансовой и моральной поддержкой крупного университета. Эти условия, кроме первого (ему было 38 лет), Мастерс выполнил к 1954 г., когда совместно с Джонсон приступил к осуществлению "Проекта исследования пола", позже получившего название "Проекта по исследованию репродуктивной биологии" под эгидой медицинского факультета Университета имени Вашингтона в Сент-Луисе. В 1964 г. Мастерс основал в Сент-Луисе на частные средства собственный Исследовательский институт репродуктивной биологии, успешно работающий и сегодня.

Мастерс и Джонсон начали с того, что просили своих друзей и университетских коллег направлять к ним людей, готовых подвергнуться сексологическому исследованию. Пришедших 1273 добровольцев детально опросили об их сексуальной жизни (вопросы были в основном те же, что у Кинзи); кроме того, на них были составлены медицинские карты. Подробные интервью позволили ученым лично познакомиться с обследуемыми, установить с ними доверительный контакт и тактично отсеять тех, кто по каким-либо причинам не подходил для дальнейших исследований. После заполнения сексуальных "историй" и обсуждения связанных с ними проблем добровольцы прошли медицинское обследование, включая сексологическое. Для эксперимента были отобраны 382 женщины и 312 мужчин (296 супружеских пар, остальные не состоящие в браке) в возрасте от 18 до 78 лет. Им помогли привыкнуть к лабораторной обстановке, познакомили с функциями всех приборов, а затем во время серии половых актов тщательно замеряли физиологические реакции обоих партнеров. Кроме того, проводился ряд экспериментов мастурбационного типа, например женщины мастурбировали с помощью искусственных половых членов разных размеров, а встроенная в эти приборы электроника фиксировала тончайшие физиологические реакции гениталий. В общей сложности ученые наблюдали 7500 законченных женских и 2500 мужских сексуальных циклов. Хотя лабораторные условия сказывались на сексуальных реакциях обследуемых (у мужчин больше, чем у женщин), полученные результаты были исключительно важны.

Впервые были объективно описаны и сформулированы основные фазы копулятивного цикла: 1) возбуждение; 2) "плато", когда половое возбуждение уже не нарастает, но поддерживается на определенном уровне; 3) оргазм и 4) "разрешение", снятие напряжения и особенности этих фаз у мужчин и женщин. Хотя о таких или подобных фазах было известно уже в древности и они не раз описывались в литературе, никто до Мастерса и Джонсон не мог подробно представить копулятивный цикл как систему парного взаимодействия. В связи с этим были опровергнуты или поставлены под сомнение многие традиционные представления. Например, величина полового члена, которую обыденное сознание считает одним из главных показателей маскулинности и условием сексуальной эффективности мужчины, оказалась физиологически не очень существенной. Во-первых, разница в длине полового члена в спокойном состоянии^* частично нивелируется при эрекции, короткий половой член часто увеличивется больше, чем длинный. Во-вторых, опыты мастурбации женщин с искусственным половым членом разной длины и диаметра показали исключительную пластичность женских гениталий, которые быстро приспосабливаются к размерам полового члена. Уровень и длительность эрекции, а также техника полового сношения влияют на сексуальное удовлетворение женщины гораздо больше, чем размеры полового члена.

^* (По Г. С. Васильченко, она колеблется в норме от 5 до 12 см, по Мастерсу и Джонсон - от 6 до 14 см при среднем размере 8,5-10,5 см.)

Было поколеблено старое фрейдистское представление о двух разных типах женского оргазма - клиторальном и вагинальном, из которых первый, как полагал З. Фрейд, есть признак маскулинности женщины и ее "вагинальной фригидности". Такое определение вызывало большую тревогу у тех женщин, которые чувствовали, что их главные сексуально-эротические ощущения локализованы не во влагалище, а в клиторе. Мастерс и Джонсон пришли к выводу, что отдельного вагинального оргазма физиологически не существует.

Мастерс и Джонсон провели серию экспериментальных исследований, в которых оценивались отдельные физиологические параметры человеческих сексуальных реакций (пульс, артериальное давление, ЭКГ, ЭЭГ и др.). Совершенствование медицинской аппаратуры, появление новых эректометров, миниатюрных приборов для записи физиологических реакций и других приборов позволяют сегодня фиксировать сексуальные реакции, не нарушая их интимности. Исключительное значение имели разработанные Мастерсом и Джонсон принципы так называемой парной секс-терапии, помогающей взаимной адаптации партнерской пары на основе не только психофизиологических, но и социально-психологических методов [227а, 250, 319]. Работы Мастерса и Джонсон сразу же получили научное признание, хотя и не без оговорок. Так, Г. С. Васильченко [62] отмечает недостатки некоторых диагностических методов Мастерса и Джонсон, а также абсолютизацию ими психогенных и недооценку соматических и особенно нейрогуморальных факторов. Социологи отмечали специфичность и ограниченность выборки американских исследователей, указывая, что полученные на ней результаты могут и не подтвердиться в других социальных средах. Большие споры идут вокруг "вагинального оргазма". Вопреки мнению Мастерса и Джонсон, многие видные психиатры и гинекологи, например А. М. Свядощ и З. В. Рожановская [68], Р. Столлер и С. Фишер [162], утверждали, что женщины достаточно определенно различают клиторальный и вагинальный оргазм. Последующие исследования подтвердили их правоту.

Самые серьезные замечания в адрес Мастерса и Джонсон высказывали психологи. "Сексуальные реакции", изученные американскими учеными, это биосексуальные психофизиологические реакции, которые можно зафиксировать объективными физиологическими методами. Однако сексуальное поведение человека к ним не сводится. Известный американский психолог Абрахам Маслоу, приветствуя труд Мастерса и Джонсон, одновременно призывал дополнить его исследованиями, где сексуальность рассматривалась бы в контексте эмоциональных, любовных, личностных отношений, а также в связи с трансцендентными, мистическими переживаниями, когда физическая близость воспринимается как священный акт и религиозная церемония. Это, конечно, невозможно в лаборатории.

Тем не менее изучение копулятивного цикла как единого процесса парного взаимодействия имело громадное методологическое значение. В конце 70-х, годов на этой основе началось экспериментальное изучение такого важного явления, как синхронизация гормональных и психофизиологических процессов супружеской пары и др. Однако структура сексуального поведения любого животного соотносится с определенной видовой программой, которая отчасти закодирована генетически, а отчасти вырабатывается и усваивается индивидами с помощью научения и в процессе общения с себе подобными. Чтобы понять этот едва ли не самый важный аспект биологии сексуальности, нам придется обратиться к данным эволюционной биологии, этологии и антропологии.