2. Все или ничего - убийственный максимализм

Любовь существует и проявляется на разных качественных уровнях. Бывает любовь-дружба, когда влюбленные испытывают взаимные симпатии, сочувствуют и помогают друг другу, когда в их отношениях нет напряженности и конфликтов. Существует любовь-привычка, когда у влюбленных настолько унифицировались потребности, привычки и желания, что между ними практически не возникает никаких противоречий и даже различий. Встречается и любовь-борьба, когда каждый из влюбленных стремится во что бы то ни стало добиться неограниченной власти над другим, Есть и такие разновидности, как любовь-мука, когда влюбленные бывают вынуждены пройти через унизительные испытания, а также любовь-господство, любовь-преклонение, любовь-жертва и т. д.

Все это разнообразие любовных взаимоотношений можно разделить в основном на две группы: на любовь нормальную, даже прозаичную и на любовь исключительную, роковую, судьбоносную, неотвратимую. Если любовь, отнесенная нами к разновидностям первой группы, проявляется без конфликтов или почти без конфликтов и проходит в большинстве случаев без особых потрясений, то вторая связана со взлетами и падениями в жизни человека, с ожесточенной борьбой и максимальным напряжением всех сил.

Максимализм, о котором идет речь, характерен почти исключительно для большой, судьбоносной любви. Нормальная любовь-дружба, любовь-уважение или любовь-дополнение связана с повседневными человеческими взаимоотношениями, "пропитана" духом реализма и практицизма, поэтому почти лишена бурных страстей или острых конфликтов. Роковая же любовь "выламывается" за рамки будничного существования, требует огромного напряжения сил, связана с душевными терзаниями и трудностями, предъявляет влюбленным непомерный счет.

Большие ожидания, порожденные такой любовью, сопровождаются чрезмерными претензиями, категоричностью оценок и действий. Поэтому можно сказать, что максимализм поступков и действий влюбленных в случае роковой любви способен привести к затруднениям или к уничтожению самого любовного чувства.

Любви вообще свойственны серьезные требования и претензии. Влюбленные много отдают, но и многого требуют взамен. В случае же большой любви речь идет уже не о взаимной отдаче, а об удовлетворении самых сокровенных потребностей личности, о развитии всех ее творческих сил. Взыскательность влюбленных друг к другу играет огромную положительную роль в их взаимоотношениях, поскольку заставляют обоих думать и заботиться не только о себе, но и о другом. Взыскательность заставляет отказаться от эгоизма, прививает чувство уважения к любимому существу, помогает сформировать общность стремлений и переживаний. В то же время благодаря взыскательности укрепляется чувство ответственности, мобилизуются способности и силы влюбленных на борьбу за общее счастье.

Но взыскательность может играть в любви как положительную, так и отрицательную роль. Мощным стимулирующим фактором она становится тогда, когда исходит из реальных возможностей человека, учитывает их, способствует их развитию и проявлению, Чрезмерная или бестактная взыскательность обычно не приводит к желанной цели, поскольку не отвечает желаниям и возможностям того, к кому она обращена.

Человек часто ищет в любви то, чего ему не хватает. Биологические, социальные и психические закономерности обеспечивают проявление и удовлетворение любовного чувства через взаимное дополнение противоположностей, через объединение различных и схожих начал. Неисчерпаемое разнообразие человеческих индивидуальностей обусловливает наличие практически неисчерпаемых примеров счастливых и несчастливых влюбленных пар. Но даже при счастливой любви удовлетворяются далеко не все потребности, желания и претензии партнеров, ибо это невозможно в силу их разнообразия.

Вообще говоря, в общении с другими человек не может проявить всех своих возможностей, так как реализация одних из них неизбежно предполагает ограничение или подавление других. Этот сдерживающий процесс обусловлен ограниченностью энергетического потенциала человека и фактором времени. Если биологические и социальные закономерности регулируют неизбежную фактическую ограниченность существования человека в материальном мире, то психические как бы позволяют ему в ряде случаев не считаться с этой ограниченностью, хотя, разумеется, не в силах отменить ее.

Тот, кто требует подобного от любимого существа, добьется лишь того, что оно утратит веру в собственные силы, начнет подозревать, что у него слишком много недостатков по сравнению с другими людьми. Чрезмерная взыскательность ранит особенно жестоко, потому что затрагивает не только самолюбие, но и все душевные струны человека, его сокровенные желания, переживания, стремления и мечты. Она особенно опасна и мучительна, потому что исходит не от воспитателя или друга, а от самого близкого, любимого человека. В таких случаях человек становится перед дилеммой - либо обманывать, делая вид, что свершает невозможное, либо попытаться убедить другого, что требует от него невозможного. Первый способ решения конфликта неизбежно приведет к лицемерию, что абсолютно противопоказано любви, второй грозит породить взаимное ожесточение, которое тоже не укрепляет любви и постепенно может привести к озлоблению и разрыву.

Л. Н. Толстой имел в виду как раз эту простую истину, о которой, к сожалению, часто забывают, когда писал, что если во всем искать совершенства, никогда не будешь доволен^*. Мопассан доводит эту мысль до логического конца, подчеркивая, что тот, кто заключает любовь в формулу "Все или Ничего", как правило, ничего и не получает, поскольку женщина в конце концов оказывается вынужденной лгать^**.

^* (Толстой, Л. Н. Полн. собр. соч. Т. 8. М., 1952, с. 260.)

^** (Мопассан. Полн. собр. соч. Т. 2. М., 1948, с. 340.)

Чрезмерная требовательность не только выдает попытку во всем искать совершенства, но и известный эгоизм. Возможное и невозможное требует от любви только эгоист, который видит себя в ее центре. Тот, кто старается стать "законодателем" любовных отношений, как правило, настолько заслеплен честолюбивыми амбициями, что не видит партнера в истинном свете, не может поставить себя на его место и оценить положение, в котором он находится. По этой причине он нередко относится к нему грубо и деспотично. Деспотизм его проявляется как в безапелляционности суждений и непомерных претензиях, так и в манере предъявления своих требований.

Люди, исповедующие ни с чем не считающийся максимализм, нередко прибегают к угрозам, обвинениям и даже оскорблениям. Их эмоциональные реакции отличаются оскорбительной нападательностью, бесцеремонностью, грубостью. Они не знают, что такое такт, и не признают его во взаимоотношениях с любимым. Такие реакции лишают любовное чувство притягательной силы, разрушают чары любовного желания, ведут к постоянному и взаимному унижению,

Эгоистичность лежит и в основе другого вида любовного максимализма, который можно было бы назвать эгоцентричным. Охваченный им человек стремится не к тому, чтобы найти в любимом какое-то совершенство, а к тому, чтобы преобразить его по своему подобию, сделать из него свою копию. Почти каждый человек считает себя лучше, справедливее, умнее и т. д., чем другие. Эта субъективная оценка редко сочетается со смелым самокритическим анализом, который, как правило, не меняет целостного представления человека о самом себе. Поэтому требовать от любимого отказаться от преклонения, так сказать, перед самим собой, трудно и невсегда возможно.

Совершенно недопустимое и даже патологическое происходит тогда, когда любящий не только считает себя всегда лучше другого, всегда более правым и т. д., но и ставит перед собой цель "смоделировать" любимого по своему образцу, по своей модели.

Максимализм, как это ни парадоксально, иногда проявляется и при несчастной любви. Взаимоотношения между мужчиной и женщиной осуществляются как в виде поляризованного, ярко выраженного влечения или отталкивания, так и в виде столкновений, приступов веры и сомнения, восхищения и безразличия, откровенности и притворства, кокетства и апатии, смелости и страха и т. п.

В этих перипетиях, встречающихся чаще всего в начальном периоде "любовной разведки", на передний план выступают гибкость, находчивость, маневренность, наблюдательность, деликатность и настойчивость партнеров. Участники любовной борьбы должны замечать многообразие нюансов едва заметных перемен в выражении лица, неуловимый сдвиг бровей, блеск в глазах, изгиб губ, оттенки интонации и тембра, выбор словосочетаний и, правильно толкуя все это, мгновенно реагировать соответствующим образом. Они делают это не только сознательно, но и интуитивно, в чем им приходит на помощь нейрофизиологическая реактивность психики, унаследованный или приобретенный жизненный опыт.

Сверхвозбуждение, которым сопровождаются такие напряженные состояния, нередко притупляет бдительность и наблюдательность общающихся. Поддаваясь ему, некоторые (чаще мужчины!) не только не замечают важную подробность в выражении, которая противоречит поведению или словам, но и отвечают на это самым неподходящим образом. Одни из самых противопоказанных реакций в такой обстановке связаны со своеобразным наступательным максимализмом.

Наступательный максимализм не считается с действительными или мнимыми колебаниями другой стороны, не принимает во внимание сомнения и опасения, не замечает неподготовленность или неопытность, не признает кокетство, не чувствует противоречивость желаний или переживаний. Захваченный необузданным стремлением победить, сжигаемый честолюбием и истощенный напряжением, мужчина решает, что должен взять крепость приступом, Неуравновешенный деспотизм проявляется в таких случаях в предельной категоричности суждений и поступков, которая не допускает никаких компромиссов, в необдуманных угрозах, беспочвенных обидах, а иногда и в грубых, отталкивающих, пугающих и отвращающих действиях.

Защищающийся максимализм предъявляет свои чрезмерные претензии в негативной форме. Склонные к нему люди обычно не могут хладнокровно относиться не только к сомнениям и колебаниям, присущим женщинам, но и к их кокетству. Любой действительный или мнимый отказ с их стороны воспринимается такими людьми как обида, они немедленно отшатываются и отказываются от дальнейших усилий завоевать избранницу. Таким образом, "стыдливый" максимализм входит в противоречие с элементарными условиями любовного соревнования.

Вывод из сказанного, похоже, совершенно ясен: в любви не следует требовать слишком многого. Вывод этот, однако, слишком расплывчат, поэтому его можно было бы истолковать и в пассивно-созерцательном, примиренческом смысле. Человек никогда не бывает доволен достигнутым. Любовь, удовлетворяющая самые сокровенные потребности человека, еще больше возбуждает в нем новые потребности и значительные стремления к их удовлетворению.

Любовные взаимоотношения, в свою очередь, постоянно меняют некоторые вкусы, предпочтения, привычки, стремлениям особенности характеров любящих. Умные мужчины и сообразительные женщины понимают и интуитивно чувствуют, что этот процесс должен регулироваться и направляться. Поэтому они обычно не остаются пассивными наблюдателями происходящих в них самих процессов. Так незаметно они начинают становиться чересчур требовательными, и эта требовательность зачастую заводит их слишком далеко...

Из этого следует, что совет принимать людей такими, какие они есть, в любви не следует понимать слишком буквально. Такой совет может оказаться полезным, если он органически связан с положительным изменением и совершенствованием характеров, привычек, желаний и отношений между влюбленными. Ему можно следовать, если они хорошо знают свои и учитывают сильные и слабые стороны. Тогда мужчина и женщина предъявляют друг к другу только исполнимые требования. Тем самым они мобилизуют свой силы на достижение общего счастья, на усовершенствование и укрепление любви.