Когда крайности сходятся

Молодожены пришли на прием к сексологу спустя несколько месяцев после свадьбы. Жена очень молода, она только что закончила школу. Муж намного старше ее. Супруги - южане. В краю, где они живут, существует брачный обычай, согласно которому жених, как правило, не знаком с невестой до свадьбы. В день бракосочетания он должен войти всего на полчаса в комнату невесты и, выйдя из нее, продемонстрировать гостям доказательства того, что невеста сохраняла свою невинность.

Молодые были сосватаны и познакомились незадолго до свадьбы. Не последнюю роль в их браке сыграли материальные расчеты обеих семей. При знакомстве жених и невеста понравились друг другу. Дальнейшие события развивались согласно обычаю. Несмотря на страх молодой жены, близость удалась достаточно легко. Однако в последующие дни после свадьбы она стала невозможной. При попытках к ней женщина вдруг бледнела, обливалась холодным потом и, судорожно сводя бедра, билась в постели, охваченная страхом.

С тех пор близость не удается уже около полугода. Взаимоотношения супругов, несмотря на их беду, хорошие. Жена утверждает, что любит мужа. В интимной ситуации муж нежен, его ласки приятны жене. Проявляя идеальную выдержку, он не настаивает на половой близости. Они кажутся дружной парой, обходясь без взаимных упреков. Оба уверены в том, что лечение даст хороший эффект и семейная жизнь обязательно вскоре наладится.

Суть этой истории в том, что для девушки, воспитанной в рамках современной культуры, традиционный местный обычай был неприемлем. Она тщетно ожидала, что ее муж, взрослый и умный человек, найдет способ избавить ее от унижения. Он же оказался конформистом. Невроз развился как реакция на унижение и как следствие разочарования в муже. Молодая женщина своей болезнью как бы отказывала ему в близости, мстя за двойное предательство. Словом, отказ от близости - бесознательная месть. То, что это не симуляция, не вызывало сомнений, ведь нельзя же симулировать обильный холодный пот, имитировать "двигательную бурю". Непроизвольной была и определенная символика поведения больной - оказываясь не способной к половой близости, она каждый раз как бы убеждалась в том, что нужна своему мужу не просто как объект удовлетворения его полового инстинкта, а что она дорога ему как личность.

Очень сходно проявлялся невроз у В. И., молодой 27-летней женщины из Свердловска. На приеме у врача она старается сохранить спокойный вид, но не выдерживает и горько плачет. У нее беда - муж уходит к другой женщине. Семейная трагедия связана с неспособностью В. И. к половой близости. Замужем она больше пяти лет. Встречалась со своим будущим мужем со студенческой скамьи. После свадьбы супруги жили очень дружно, и семья считалась образцовой. В дружеском кругу их разрыв оказался полной неожиданностью и был воспринят как гром с ясного неба. И действительно, В. И. выглядела образцовой женой: привлекательная внешне, одевается со вкусом, шьет и вяжет сама, мастерски готовит, отлично ведет хозяйство, всегда щедра и гостеприимна, занимается спортом. С ней легко и просто в школе, в походах (она учительница географии). В. И. умеет поддерживать хорошее настроение в семье, на работе, среди Друзей.

Молодая женщина тяжело переживает разрыв с мужем, горько сожалея о том, что обратилась к врачу слишком поздно, когда катастрофа уже разразилась.

Между тем разрыв был не таким уж неожиданным. При всей любви В. И. к мужу и при всем ее желании вступить в половую близость с ним, супругам никогда не удавалось осуществить обычный половой акт из-за сильных болей, страха, непроизвольного сведения бедер у жены.

До свадьбы у В. И. полового опыта не было. В первую брачную ночь супруги устали и не придали значения неудачной попытке интимного сближения. В дальнейшем, когда выяснилось, что нормальная половая жизнь невозможна, они постепенно приспособились к эрзацу, замене обычного полового акта. Способ близости, который они практиковали, позволял получить разрядку мужу, но о беременности жены не могло быть и речи. Муж никогда не упрекал жену в неполноценности и не настаивал на обращении к сексологу. Оба молчаливо считали, что заболевание пройдет само собой и половая жизнь постепенно наладится.

Так как к моменту обращения В. И. к врачу дело о разводе еще не было возбуждено, мужу передали просьбу приехать в Челябинск для беседы с врачом и для обсуждения вопросов, связанных с лечением его супруги. Приглашение он отклонил, мотивируя тем, что разрыв предрешен. По-видимому, обращение В. И. к сексологу и его просьба ускорили его.

При обследовании женщины у гинеколога констатируется отсутствие дефектов и аномалий в строении половых органов. Отмечается целостность девственной плевы. Поведение в гинекологическом кресле необоснованно бурное.

В обычной обстановке В. И. очень эмоциональна, у нее легко меняется настроение. В беседах отмечается известная детскость - инфантилизм. Очень любит вспоминать свое детство, т. е. продолжает жить детскими впечатлениями. Обладает прекрасным интеллектом и в то же время очень далека от реальной оценки ее жизненной ситуации. Она с упреком говорит, например, что несправедливо относиться к человеку, как к прокаженному, из-за, в общем-то, мелкого (?!) дефекта, с лихвой компенсированного в других сферах жизни. Если В. И. на уход мужа ответила невротической реакцией, то трагизм ситуации, когда невозможна реализация материнства, осознается ею не совсем ясно.

А муж? Его можно и нужно обвинить в том, что в свое время он не обратился к сексологу. Вполне возможно, его остановили опасения, что именно его сочтут виновником сложившейся ситуации, то есть заподозрят в неспособности дефлорировать жену. К ней он подходил сак потребитель. Он пользовался ее заботами, но не помог ей вылечиться и в конечном итоге оставил.

В поисках причины невроза В. И. нужно обратиться с детству больной. Выросла она в южном курортном юроде, где в очень раннем возрасте столкнулась с изнанкой жизни отдыхающих - широким распространением и потому обесцениванием, инфляцией половых контактов. "Не вздумай принести ребенка в подоле", - как-то строго и брезгливо сказал ей отец.

Между тем молодежная мода требовала раннего начала половой жизни. При этом свободный выбор строился в соответствии с молодежным стандартом. Девушка становилась, таким образом, не объектом избирательного влечения, основанного на особенностях ее как личности, а считалась годной к половой связи по чисто внешним признакам - стандартной обуви, джинсам, осведомленности о вокально-инструментальных ансамблях, жаргону. Чтобы выглядеть современной, В. И. пришлось скрывать индивидуальность под нарочито стандартными рамками поведения. Однако перспектива начать половую жизнь угрожала ей утратой чувства самоуважения. И она нашла выход в своеобразном внешне комформном поведении, научившись играть роль суперсовременной, раскованной девушки, так сказать, "своего парня", симулируя полную свободу в половом отношении. Но в то же время она всегда дрожала, даже перед мысленной опасностью оказаться в интимной ситуации, сжимая при этом бедра. Эта привычная реакция и стала непреодолимой помехой во время замужества.

Характерно, что и в случае с южанами, и в истории В. И. речь идет о конфликте между убеждениями, сложившимся у личности, и местными обычаями. Только в первом случае имел место конфликт с отсталой традицией, уходящей в прошлое, а во втором - с тенденцией, которая на первый взгляд кажется суперпередовой.