Сам, своими руками...

Письмо попало ко мне в руки через год после того, как произошло то, чего могло и не быть.

Женщина, написавшая это письмо, уже не могла свернуть с той дороги, которая постепенно, но неминуемо вела ее через маленькие "победы" в браке к генеральному поражению - разводу. Да, она проиграла, несмотря на то что, возможно, была права. По-своему права. И вообще права. А партнер ее, вероятно, в большинстве случаев был несправедлив. И нетерпим. Но человек в конечном счете должен определить главную линию своего поведения, сообразуясь с одним: хочет ли он сохранить, сберечь, свою семью или не хочет? И в зависимости от этого принимать бескомпромиссные решения. Или идти на уступки, насколько это возможно и нужно. Потому что в один прекрасный день он окажется лицом к лицу с результатами своей бескомпромиссности, которая, кстати сказать, в данном случае, возможно, должна была начинаться с отказа от этого брака.

Письмо

"С этого момента я навсегда принадлежу к той части человечества, которая в графе "Семейное положение" пишет: "Разведена".

В сущности, если кто-либо решится собрать всех нас вместе, мы, наверно, представим собой довольно внушительную толпу. И каждый в этой толпе, несмотря ни на что, чувствует себя одиноким. Потому что каждому кого-то не хватает.

Штемпель "разведен" поставленный в наших паспортах - только одно из целого ряда шокирующих переживаний, которые мы должны были испытать, пока не добились своей так называемой "свободы".

Говорят, что все люди радуются одинаково, но в беде человек чаще всего глубоко одинок, и все страдают по-разному.

Многие из нас чувствовали себя одинокими и несчастными еще в период своего брака. Во время бракоразводных процессов мы, как победными знаменами, размахивали этими доказательствами своего одиночества и несчастий.

И мы чувствовали себя удовлетворенными, почти счастливыми, если дело завершалось "успехом". То есть если вина была возложена на противника. Удовлетворенными до тех пор, пока однажды совершенно неожиданно - в часы одиночества или праздничного веселья - в наше сердце не попадала предательская стрела долго отгоняемой мысли: "Почему я не с тобой..."

Устное дополнение героини

"Лично я в тот день взяла больничный лист. Силы мои словно иссякли. И хотя до того момента на виду у друзей и родных я хорошо держалась - улыбалась им или вместе с ними с возмущением обсуждала нетерпимость такого положения вещей, сейчас, когда они разошлись, поняв, что я успокоилась, пришла в себя и что мне не нужна ничья помощь, именно сейчас я окончательно пала духом.

Я могла позвать кого-нибудь из них. Но ведь у них свои дети, свои семьи и свои заботы.

Для них я - чужая. Единственный человек, в утешении и ласке которого я нуждалась, этот единственный человек... был ты. Муж, с которым я развелась.

Может быть, я не в своем уме? Что это - парадокс?

Вовсе нет. Ведь все эти годы, всегда, когда мне было нужно или когда мне было плохо, ты был возле меня. За исключением последних дней. Или лет, которые мне хочется забыть. Но тогда я должна была бы забыть и твое мрачное или отсутствующее лицо. И твой грубый тон. И твои поздние возвращения. И еще многое... Все то, что заставило мою гордость выбрать между тобой и одиночеством последнее.

Я говорю гордость, а не сердце..."

Из жизни двух героев (от автора)

Она

Может быть, то, что именно эти двое разойдутся, было предопределено задолго до того, как в поздний декабрьский полдень зазвучал "Свадебный марш" Мендельсона как последний пункт ритуала регистрации брака. Первые шаги к их будущему конфликту были, наверно, сделаны ими еще в детстве, каким бы невероятным ни показалось такое предположение. Несмотря на то что никто из двоих и не подозревал о существовании другого.

Каждый в отдельности они были хорошими детьми. Он, наверное, даже лучше, чем она. Потому что ее занозистый характер сформировался в довольно раннем возрасте. Она не переносила унижения. Если ей однажды отказывали в деньгах на театр, кино, платье, она никогда не повторяла свою просьбу.

На каникулы она устроилась мыть посуду в один из ресторанов курортного комплекса. Работала с 4 часов дня до 12 часов ночи. Родители и учителя ужаснулись - это было неслыханно, чтобы современная школьница пошла в судомойки. Ночью, возвращаясь в переполненном автобусе домой, она засыпала стоя. Однако после того лета она не просила у родителей ни одного лева на одежду или учебники. Она думала, что таким образом наказывает мать или отца. Но родители на это не реагировали, чем нанесли еще большую обиду дочери.

Когда она закончила школу, они запретили ей поступать в Софийский университет: большой город - квартира будет стоить дорого. И питание тоже. Да и кем она станет, закончив филологический факультет? Обыкновенной учительницей. Родители предложили ей поступить в электротехнический институт в родном городе. Им казалось, что слово "инженер" звучит куда приятнее для слуха. Тогда она уложила чемодан, взяла свои последние 20 левов и села в автобус с туристами, путешествующими по Болгарии, который бесплатно довез ее до Софии. Два месяца она жила на 30 стотинок в день: 7 стотинок - шкембе-чорба^*, 5 стотинок - помидоры, 8 стотинок - кислое молоко, 5 стотинок - хлеб и венская сдоба. Шестерки в университете она получала только по языку и литературе. Ходила лишь на практические занятия. И некоторые из профессоров в первый раз видели ее только на экзаменах...

Чувствовала себя очень одинокой. Хотя была общительной. Писала стихи и бывала в театре. Однажды совершила попытку самоубийства. Но и после этого жизнь ее ни в чем не изменилась. У нее не было друзей. Не было любовников. Потому что она любила покровительствовать людям. Но мужчинам это не нравится. А женщинам надоедает.

^* (Шкембе-чорба - похлебка из рубцов.)

Ее постоянно преследовали страхи. Страх одиночества, страх перед большим городом, страх перед тем, что некий мужчина может обольстить ее, провинциалку. Первое заставляло ее искать мужского общества, последнее предостерегало от сближения с кем бы то ни было. Постоянно напряженная манера поведения вынуждала людей считать ее высокомерной, гордячкой. А она отличалась сверхчувствительностью и душевной робостью. Ее считали беспардонной и хитрой, и, по единодушному мнению ее соучениц, она должна была хорошо устроить свою жизнь...

Он

Его родители были из тех крестьян, которые, переселившись в город, никогда не смогут стать горожанами, - не смогут изменить ни свой диалект, ни свою психологию деревенских жителей. Они почти не умели считать и писать. Поэтому никак не могли влиять на культурное развитие двух своих сыновей. Они кормили и одевали их и следили лишь за тем, чтобы те прилежно делали свои уроки. В доме не было книг, которые раскрывали бы перед детьми увлекательный мир. Не было ничего, что развивало бы мышление подрастающих ребят. Ничто не давало толчка к их интеллектуальному росту. Сентенции отца, усвоенные им при общении с клиентами (отец устроился портье в городе), и поучения матери (например: "Не бери у чужих, чтобы не отдавать потом своего"), - все это приводило к тому, что подросток чувствовал себя дома достаточно хорошо. Но, выходя из дома, он с жадностью впитывал чужие пороки, хотя ему никогда не хватало смелости и уверенности в себе, чтобы делать "как все". Его удерживал страх проиграть. Он стал известен в городке как один из лучших баскетболистов. Это выработало у него особое чувство удовлетворенности. Но когда ему предложили поступить в спортивную школу в Софии, родители не разрешили этого сделать, их все еще удерживала осторожная деревенская психология - а вдруг там потеряешь больше, чем приобретешь. Пусть лучше учится у них на глазах, в своем городе.

Учителя его хвалили. Родители были им довольны. Только однажды матери пришлось поплакать, когда ее вызвали в школу и сказали, что сын ее на уроке схватил свою соседку по парте за грудь. Больше этого не повторялось.

Когда он отправился в город продолжать учение, он походил на животное, перед которым открыли дверь клетки, но вопреки ожидаемому оно не посмело выйти на волю. В институте он учился хорошо. Не пропускал ни лекций, ни практических занятий. Вырос в высокого и красивого мужчину. Ночью плохо спал из-за эротических сновидений. А днем робел перед соученицами. И от стеснительности не заводил знакомств. Ходил по городу 4-5 часов в день, чтобы устать и чтобы привыкнуть к одиночеству. В конце концов одна девушка - из приезжих - ему улыбнулась. Он пригласил ее домой. Она согласилась прийти. Но когда он подумал, что она сопротивляется только из внешнего приличия и попытался овладеть ею, она закричала, и он ее отпустил. С тех пор он стал завязывать мимолетные связи с более доступными девушками, предоставляя инициативу им самим. Женщины принимали его за серьезного человека. Потому что он всегда намекал на женитьбу. И всегда неожиданно оставлял их, не давая им опомниться. Его считали застенчивым и добрым. А он был в сущности самовлюбленным и "закомплексованным"...

...Во времени

... Когда эти двое встретились, он - был на грани ужаса. Она - на грани отчаяния. Жизнь преподносила ей самые неудачные варианты влюбленности - разведенных мужчин, которые заполняли пустоту ее жизни и губили ее молодость вплоть до 29 лет, но которые решительно не желали на ней жениться. Они покупали ей подарки и водили ее в рестораны. Однако прошлое давило на их весы сильнее, чем будущее. Это повергало ее в отчаяние.

Он тоже не заметил, как пробежали его студенческие годы. В большинстве его связей преобладало сексуальное начало. И когда оставалось несколько месяцев до распределения, он познакомился с нашей героиней, которая пленила его. Он сам внушил себе, что любит ее. Он прекрасно понимал, что в каком-нибудь далеком селе, куда его отправят, подыскать невесту труднее. И тогда он станет походить на одиноких холостяков, которые лечат свое низкое кровяное давление красным вином и отбивными котлетами. Пока непоправимо не заболеют высоким кровяным давлением и не женятся на какой-нибудь бойкой деревенской девахе, брат или отец которой будут весь вечер караулить их с топором или ножом, чтобы пообещать, что не оставят свою сестру или дочь "опозоренной".

Он был на грани ужаса от того, что ему предстоит такой вариант, а то и долгие годы холостяцкой жизни.

...В пространстве

Это произошло поздним осенним вечером, почти ночью, когда он увидел ее в трамвае. Она выглядела грустной, была почти в отчаянии. Из личного опыта он знал, что грустные женщины легко поддаются утешению. Поэтому он быстро попрощался с друзьями и вышел вслед за ней. Он спросил, не работает ли она сестрой в поликлинике, в которой он недавно был. Она засмеялась и сказала, что она учительница. И в тот момент, когда он думал, в какой форме предложить ей пройтись еще немного, она вдруг остановилась, попрощалась с ним и назначила ему свидание на следующий день.

И действительно, назавтра она пришла. Теперь он показался ей неинтересным, некрасивым. Говорил он с явно деревенским произношением. Это ее сильно задевало. Она дала ему свой телефон, хотя уже твердо решила, что из этой истории ничего путного не выйдет. Двумя месяцами позже она случайно увидела его. На этот раз он понравился ей больше. И поскольку уже начались зимние праздники, она решила провести их с ним. С одной стороны, чтобы не чувствовать себя совсем одинокой после недавнего разрыва с одним приятелем. С другой стороны, чтобы показаться друзьям в обществе высокого, атлетично сложенного мужчины.

Он смотрел на нее как зачарованный. Круг людей, в который она его ввела, театры, рестораны - все это было незнакомым для него, провинциала, студента. Любопытство, смешанное с тщеславием, делали его взгляд взглядом влюбленного юноши, а чувства совершенно открытыми. С этого все и началось. С того момента, как она его пожалела. И, тронутая его по-детски удивленным лицом, она покупала ему подарки, водила по увеселительным заведениям. С ней в первый раз он увидел Витошу^*, хотя уже пять лет жил в столице.

^* (Витоша - гора, возвышающаяся над Софией. Излюбленное место прогулок и развлечений горожан. (Прим. пер.))

Игра

В конце концов, чтобы удовлетворить свое женское самолюбие, она предложила ему жениться на ней. Но вместо благодарной улыбки встретила вдруг его ироничный, неожиданно твердый взгляд. "Может быть, она недооценивает меня, - спросил он тогда, - думая, что я деревенский парень, которого так легко купить?"

Она сразу поняла, что проиграла. Она не могла овладеть собой. Не знала, как реагировать на эти слова. Соотношение сил резко изменилось в его пользу. И уже она теперь смотрела на него глазами, полными удивления и нежности. А он принимал все ее заботы так, словно оказывал ей милость. Он стал расчетливым и корыстным. Взгляд его освободился от любопытства и влюбленности. Давно уже были забыты страхи, что после распределения его направят в деревню, что он не сможет там жениться.

Ее не отпускало отчаяние, и мысль, что она снова останется одна, заставляла еще крепче держаться за эту неравноценную связь.

Все это продолжалось, пока однажды практичный ум крестьянина не подсказал ему: брак с ней означает для него жизнь в столице. Он интуитивно почувствовал, что она будет рыть землю, чтобы оставить его тут, возле себя. Потому что она уже и часа не могла быть без него, напуганная своим поздним девичеством, бессильная завязывать новые знакомства. Интеллигентная, чувствительная и потому неспособная устоять перед его довольно плоскими трюками. Он понял, что если держать ее на расстоянии, всегда можно будет ее унизить. А унижение вызовет слепую ярость, с которой она будет бороться за реабилитацию перед собой и перед ним. Наконец все это должно будет превратиться в любовь.

Он поставил на очень верную карту. Только случайность могла разрушить его игру. Но случайности обычно происходят не тогда, когда должны происходить.

Он был не настолько глуп, чтобы прямо сделать ей предложение. Надо было, чтобы первое слово исходило от нее. Этого ему хотелось, чтобы еще раз ее унизить. И потом милостиво согласиться. Только на его беду она больше ни разу не возвращалась к теме замужества. В конце концов он не выдержал и спросил:

- Почему ты ничего не говоришь о замужестве?

- Потому что я вообще об этом не думаю! - упрямо солгала она.

- Раз не говоришь, значит, что-то замышляешь. Какой-нибудь фортель хочешь выкинуть.

К его удивлению она продолжала молчать. Все усложнилось.

Тогда он стал ежедневно терзать ее расспросами. Почему она молчит? Почему ничего не говорит о женитьбе? Что она ему собирается подстроить?

И тут она не выдержала. Расплакалась и сказала, что после того, как они столько времени провели вместе, нужно зарегистрироваться. А кроме того, только за мужа она сможет хлопотать о том, чтобы его оставили в Софии. Потому что одно дело ходатайствовать за приятеля, а другое - за своего мужа...

В открытую

Свадьба получилась довольно странная. Оба не пригласили своих родителей. Потому что решили сочетаться браком на нейтральной территории. В далеком городе, среди друзей, красивых холмов и новогоднего снега. Собственно, она спросила его, не пригласит ли он своих родителей. Он ответил, что если никого не спрашивать, когда женишься, не нужно будет и никого спрашивать, когда решишь разводиться. Она сразу же разгадала его хитрость и предупредила его: если он не хочет сейчас ничего говорить родителям, чтобы не заставлять их тратиться, то пусть не воображает, что она разрешит ему пригласить их в последнюю неделю, чтобы они приехали на все готовое. Как она предполагала, так и произошло. Когда оставалось 10 дней до регистрации брака, и она уже оплатила костюмы, платья и все расходы, он вдруг стал плакаться, что его родители никогда не простят ему, что он не пригласил их на свадьбу. "Хорошо, - упрямо согласилась она, - пригласи. Но так, чтобы вышло, что ты их вроде бы пригласил, а сами они не могли явиться. Потому что они этого заслуживают".

За день до отъезда в "город на холмах" он сообщил о предстоящей свадьбе своему отцу и матери. Естественно, они отказались ехать через всю Болгарию на переполненных предновогодних поездах. Сыну своему они это простили. Но снохе своей не смогли простить никогда.

Деньги на свадьбу и свадебное путешествие были собраны "в складчину". Его 30 левов и ее 320. Однажды в гостинице, когда он вышел, она взяла зачем-то его паспорт и нашла в нем отложенные им 20 левов. Ее словно ударили по лицу. Она разрыдалась. Он объяснил, что просто забыл их там. Конечно, она ему не поверила. И из свадебного путешествия ничего не получилось.

Деньги на жизнь поступали в общий карман в таком соотношении: 30 левов, которые посылали ему родители, и 170 левов - ее зарплата. Каждый месяц оказывалось, что ему нужно купить то зимнюю обувь, то белье, то рубашки, то пиджак, то брюки. Приходили гости. Хотелось побывать в ресторане, в театре. Время от времени он говорил ей: "Знаешь, тебе надо купить юбку и блузку", на что она неизменно отвечала: "Успеется. Когда и ты начнешь работать". Они снимали квартиру. Платили за свет, отопление, горячую воду. Покупали домашнюю утварь. У него создалось впечатление, что тридцати левов, которые он вкладывал в бюджет семьи, полностью хватало на все расходы. Через год после того, как он принес свою первую зарплату, он вдруг заявил ей: "Уже целый год я кормлю и содержу тебя. Думаю, что я выполнил свой долг по отношению к тебе. Расплатился". С тех пор он перестал давать ей деньги. Возвращаясь с работы, он покупал два пакета кислого молока - один для нее, другой - для себя. Съедал свое и незадолго до ее прихода, когда все магазины уже были закрыты, съедал и ее порцию.

Он считал, что незачем заботиться о ней. Отдавая ей зарплату в течение года, он как бы купил себе индульгенцию на отпущение грехов на всю их дальнейшую совместную жизнь. А ведь она нашла ему работу, хотя сделать это было практически невозможно при такой профессии, как у него. Все его товарищи проводили по 3-4 года на селе или в маленьких городках. А его, единственного из всех, оставили после экзаменов в институте. Никто из его родных не попытался хоть в чем-нибудь ему помочь. Потому что все знали: она, если захочет, все сделает сама. И он решил теперь, что за все это рассчитался, внеся в семейный бюджет свою годовую зарплату.

Постепенно из стеснительного паренька, который смотрел на нее "вот такими" глазами, он превратился в придирчивого, всем недовольного мужа. Если однажды мясо не доварилось, то потом, каждый раз садясь за стол, он говорил полушутя, полусерьезно: "Эта неумеха наверняка опять приготовила еду не так, как надо". А то, что этой неумехе нужно было готовить в зимнее время на балконе, таскать еду в комнату, которая -служила им одновременно и столовой, и спальней, и гостиной, и кабинетом, а после обеда носить тарелки в ванную, мыть их, сушить и убирать, а потом садиться писать лекции на завтра, - это вообще его не интересовало. Он, питавшийся пять лет подряд в студенческих столовках, делавший ей в период ухаживания комплименты по поводу поджаренной яичницы, вдруг стал утонченным и компетентным гурманом. Тогда "неумеха" отказалась готовить ему. Другим поводом для ссор была ее манера управлять автомобилем. И неважно, что перед тем, как сесть в ее "Фиат", он пользовался только автобусом. До женитьбы лишь один-единственный раз он ездил к морю на "Запорожце" со своим приятелем. Об управлении машиной он не имел ни малейшего представления. Но когда он сел в салон "Фиата", в нем словно пробудился давно дремавший шоферский инстинкт.

"Почему тебе гудит вон тот, сзади?! - стал он кричать на жену. - Значит, едешь не так, как положено!" "Не видишь, что "Москвич" делает тебе какие-то знаки?" "И какой дурак дает права женщинам!" "Давай вперед, вон зеленый свет загорелся!" Сначала она пыталась ему объяснить, что светофор имеет дополнительную секцию и зеленый свет разрешает движение вперед, а им надо направо, что гудит и делает разные знаки тот, кто не хочет соблюдать правила движения. Но все это было бесполезно, и вскоре при каждом его грубом и неуместном замечании она начинала дрожать, пока в один прекрасный день не высадила его из машины, после чего он в нее уже не садился.

Его добрая, широкая, подкупающая улыбка по-прежнему заставляла ее друзей удивляться: "Какого тебе еще нужно мужа? Он выглядит кротким и понятливым малым". Но каждый раз, когда гости уходили или когда они сами возвращались из гостей, добрая его улыбка сменялась мрачным выражением лица. И он молчал до тех пор, пока она не разрыдается. После чего начинал выговаривать ей: зачем она сказала то или другое. Она совершенно не умеет вести себя на людях. Она отвечала, что эти люди уже многие годы являются ее друзьями. И если бы она не умела себя вести с людьми, то у нее бы не было друзей. Что это она ввела его в первый раз в свой круг. А сейчас дошло до того, что уже он учит ее правилам поведения в обществе. И т. д. и т. д.

После этого ночь напролет она плакала, а он ее утешал. И как только ему удавалось ее успокоить, и она начинала доверчиво улыбаться, он вдруг делал вывод: "Ну вот, я же говорил тебе, что ты сумасшедшая. Человек, который плачет, не может сразу после этого смеяться, если он нормальный". После чего она снова начинала рыдать, и это повторялось каждый день, каждую ночь. Вначале его утешения и ласки вызывали в них взаимное влечение друг к другу, и они отдавались ему охотно и страстно. Но от раза к разу ссоры становились все более продолжительными, примирения не наступало, и оба, невыспавшиеся, озлобленные, шли на работу, где каждый искал сочувствия у сослуживцев, рассказывая им о домашних неурядицах. Чувства их не выдержали нараставшего озлобления и отчуждения. Каждый из них стал искать всевозможные предлоги, чтобы как можно меньше находиться дома, не возвращаться совсем, исчезать куда-либо в субботу или в воскресенье.

Однажды, это было сразу после Нового года, он ее ударил. Ее изумление было столь велико, что она даже не заплакала. Однако потом всю ночь не могла прийти в себя. Он целовал ей руки, умолял ее простить его. В конце концов она успокоилась. Через месяц он ее жестоко избил. Они вернулись из гостей. Дома она взяла книгу и села читать, а он лег. Они перекинулись несколькими словами, и тут он вскочил и... началось. На другой день она вызвала по телефону свою мать. Через три часа та примчалась сюда. Решили развестись. Мать несколько часов подряд говорила с ним. Потом сказала дочери, что развод неизбежен.

И все же они продолжали жить вместе. Детей у них не было. Еще до замужества она сделала аборт. После того как он однажды сказал: "Что? Не воображаешь ли ты, что я женюсь на женщине, которая старше меня?" Тогда она и сделала аборт. И ушла от него. Потом они снова сошлись и никогда об этом случае не вспоминали. Но и после женитьбы детей он не хотел и отыскивал для этого самые разные предлоги. Вначале он говорил, что они не устроены. Что у них нет квартиры. Что она непрерывно плачет и будет травмировать ребенка. Что она не умеет заботиться о муже, и куда уж тут думать еще и о ребенке. Что она вообще сумасшедшая, и ей нельзя иметь детей. Чем дальше, тем доводы его становились все абсурднее, обиднее и беспочвеннее. У них уже была постоянная служба, квартира, положение. Его родители и товарищи считали, что молодые люди хотят пожить для себя. Ее приятели и коллеги деликатно намекали ей, что он, по-видимому, хочет, чтобы она окончательно поставила его на ноги, и тогда он оставит ее, не беря на себя никаких обязательств.

Эти разговоры травмировали ее все больше и больше. Единственной темой, занимавшей ее и на работе, и при встречах с подругами, было его поведение, его намерения. Что он сделал? Что он сказал? И несмотря на все это, она не могла перебороть себя, исполняла все его, даже самые пустячные, желания, едва он успевал их высказать. Только бы он хоть раз улыбнулся. Только бы хоть на минуту смягчился. Конечно, при каждой ссоре она начинала методично перечислять все, что она для него сделала. Называла его неблагодарным, укоряла за короткую память. Они перестали ходить в гости и звать людей к себе. Потому что встречи с людьми всегда приводили к неминуемым ссорам. Но ссоры происходили и независимо от гостей. Она думала, что причиной тому - тесная квартира и сумела найти большую, в которой каждый из них получил по комнате. Теперь квартиру надо было обставить. Она попросила его взять вместе с ней ссуду в банке. "Кто хочет со мной жить, должен обзавестись хозяйством и пригласить меня на все готовое", - заявил он. И пальцем не пошевелил, чтобы хоть чем-нибудь помочь ей в оборудовании новой квартиры. Только ходил следом за ней и ворчал: "Это, по-моему, никуда не годится. И то ненамного лучше".

Тогда она стала привозить и устанавливать мебель в часы, когда его не было дома. Все это озлобляло ее и выматывало. Как-то к ним пришли знакомые. После них осталась гора посуды. "Помоги мне перенести посуду из кухни в ванную, - попросила она его. - Я не очень хорошо себя чувствую". "Если тебе тяжело, носи тарелки по одной, - ответил он. - Я не для того женился, чтобы делать женскую работу". Она оставила посуду на столе. Прошел день, другой, третий. В кухню уже нельзя было войти. "Может, ты мне все- таки поможешь?" - упрямо спросила она. "Я женился не для того, чтобы мыть посуду", - снова ответил он. На четвертый день она вымыла посуду и заперла дверь в кухню. На пятый он взломал дверь - под предлогом, что должен взять банку с компотом, присланную ему матерью. Она вызвала милицию и показала сломанную дверь. Он собрал вещи. Она подала заявление о разводе.

Судья нашел мотивы для развода недостаточно убедительными и попробовал выяснить, не появился ли тут третий. В ее жизни. Или в его жизни. Но третьего, по всей вероятности, не было. Судья стал увещевать их: "Нелепо же разводиться из-за каких-то тарелок".

И тут в ее глазах появилось выражение ожидания. Это ожидание - при его сочувственном отношении - могло смениться улыбкой. Она была готова подойти к нему первая. Но он с презрительной гримасой упорно разглядывал кончики носков. Тогда у нее затряслись плечи, руки, она не сумела сдержаться и разрыдалась. "Видите, - сказал он, - я же говорил вам, что она сумасшедшая". "Сам ты сумасшедший", - исступленно закричала она, и то, что разыгрывалось каждый вечер у них в квартире, теперь повторилось в зале суда...

С точки зрения психолога

Конечно, это слишком сильно сказано -даже о данном браке, что он уже заранее был обречен на развод. Но действительно, партнеры - как характеры, как личности - сложились под влиянием своей семейной среды. И это влияние, перенесенное на их брак, создавало постоянные конфликты.

Семья, которую создают муж и жена, всегда результат влияния судьбы и образа жизни двух других семей, в которых прошло, их детство. Довольно часто на тех, кто решил начать семейную жизнь, как "рок" давит то, что они получили в наследство в результате воспитания в родительском доме. И те - социально-психологические реакции, которые руководят жизнью индивидуума в новой его семье, как бы предопределены и могут объяснить необъяснимые на первый взгляд поступки. Жизнь его в собственной, созданной им семье, проходит в борьбе с существующими стереотипными формами поведения. В этой борьбе он выигрывает или теряет. То есть ему или удается измениться и создать что-то качественно новое с помощью союза со своим партнером, или он разрушает свою психику. А заодно с ней и брак.

Именно так мы можем объяснить, казалось бы, необъяснимое, когда два человека, которые любят друг друга, вдруг расходятся как бы по воле какой-то "судьбы". А в сущности побеждают глубокие психосоциальные наслоения, завещанные им средой, из которой они происходят и в которой воспитаны.

Хотя и различные по своему культурному уровню, семьи обоих героев рассказа принадлежат к старому типу структуры, которую молодые перенесут и на свою семью. Это и есть, в сущности, истинная основа их конфликта, который они могли бы преодолеть, борясь с ним каждый по-своему. Оба, например, воспитывались в ограниченности и примитивности материальных интересов. И последствия именно такого воспитания оказались в их поведении после заключения брака. Ценности их семейной жизни оказались неадекватны ценностям, создаваемым нашим новым обществом.

С исторической точки зрения этот момент объясняется следующим образом. Социализм - переходный период между отживающим капитализмом и строящимся коммунизмом. Но, как мы уже сказали, семья живет в микросфере, в которую она переносит конфликты своей общественно-экономической формации. Поэтому и двое индивидуумов, воспитанных в отживших традициях частнособственнического мышления, создавая новую, социалистическую семью - по существу, переходный тип семьи, - переносят в нее конфликты, связанные с переходными проявлениями в мироощущении. Всем ясно, что старое не исчезает из психики людей по мановению волшебной палочки. Поэтому дети, рожденные в семье старого типа, переносят в свои новые семьи конфликт между старыми формами, старым типом воспитания и новыми представлениями, которые выработаны социалистическим обществом.

Для героя нашего рассказа характерно, например, такое последствие патриархального воспитания: закостеневшее понимание половой жизни, которая считается аморальной до вступления человека в брак. Он вступает в тайные связи с женщинами, но боится продолжительных отношений, потому что, по традиционным представлениям, это обязывает его заключить брак.

В сущности он, как мужчина, активность которого подавлялась полученным им воспитанием, потенциально нуждался в покровительстве женщины. Это предопределило его отношения с будущей женой, на предприимчивость которой он полагался полностью.

Героиня рассказа предстает перед нами многосторонней натурой, которая глубоко усложнена вследствие воспитания, данного ей в семье. Она осознает свое новое положение в обществе и активно отстаивает свою независимость. Одно из самых поразительных свойств ее - воля к борьбе, отражающая сильный женский характер, в определенные моменты толкающий ее чуть ли не на самоистязание. Она стремится преодолеть последствия своего домашнего воспитания. Но, обладая волей к борьбе, нужно еще и знать, как преодолеть ограниченность, унаследованную от семьи. Желание покровительствовать другим - одна из форм проявления гордости. И притом форма, которая часто обрекает человека на одиночество.

Выходит, что перед встречей оба носили на себе ту печать, ту мету, которая помогла им выбрать друг друга среди многих других. Этой метой было их внутреннее одиночество. Не "отчужденность" - качество, которым мы справедливо наделяем современную молодежь. А именно одиночество. Результат конфликта между домашним воспитанием и новыми ценностными ориентирами.

Так что, когда эти двое встретились, они оба потянулись друг к другу. Но неспособность справиться с грузом отживших традиций и представлений привела их брак к драматическому концу. Нашим героям не хватило социального воспитания, культуры отношений. Проявилось это в непонимании, в неумении отличить главное от второстепенного. В ничтожных материальных подсчетах, в выяснении, кто кого содержит. В нашей социалистической семье должна существовать гармония между нравственными и материальными ценностными системами. И очень важно, чтобы, вступая в брак, человек был правильно подготовлен к оперированию такими понятиями, как "мои деньги", "твои деньги", "общие деньги". Часто конфликты в семье происходят от того, что значение этих понятий для каждого из партнеров в браке различно.

Почему эти двое не сумели сохранить семью? Потому что не смогли преодолеть своего прошлого воспитания. На их взаимоотношения влияли скрытые социальные факторы. Внешняя сторона этих факторов проявилась в ситуациях, касающихся эксплуатации машины, немытых тарелок, взаимных обид...