Не поздно ли мы встретились?

Герои предыдущей главы в сущности встретились в то время, когда испытывали нестабильность, неуверенность в своих силах. А также страх перед будущим. Страх, который заставил их в определенный момент протянуть руки друг другу. И испытать искреннюю привязанность на какое-то более или менее продолжительное время. Позже, почувствовав уверенность в себе, они стали обнаруживать черты своего характера, приобретенные ими еще в детстве, и довели их до нетерпимости. В противоположность им герои следующей главы - люди сложившиеся. Они поженились в том возрасте, когда люди должны смотреть на вещи трезво. В возрасте, когда они уже раскрываются как личности и характеры перед коллегами и друзьями, на службе и вне ее. Почему же они все-таки дошли до развода? Как мещанское сумело в них взять верх над деликатностью и взаимоуважением? Почему мелкое, низменное восторжествовало над возвышенным? Над терпимостью? Над чувствами? Почему?..

Несоответствие

Мне хочется начать рассказ об их жизни с момента расторжения брака. Может быть, потому, что и в жизни мы подчас поступаем так: берем в руки книгу и открываем последние ее страницы...

А для героини этого рассказа то были последние страницы ее жизни. Она сама утверждала, что причина ее болезни - постоянное состояние угнетенности, непрестанные ссоры и распри с мужем в течение всех девяти лет, что они женаты.

Тому, кто откроет истинного возбудителя самой коварной болезни века, обещана Нобелевская премия. Но какой бы ни была причина ее заболевания, тревоги неминуемо сыграли свою гибельную роль. А ровно за год до этого она развелась. Я была на последнем заседании суда. По имущественному вопросу. С ее мужем мы были близки настолько, что я обедала и ночевала у них дома. Но когда мы увиделись в судебном зале, мы не поздоровались. Обоим было неудобно. Вопрос стоял о деньгах. Об одной тысяче левов. Она подала заявление, в котором утверждала, что это деньги из семейного бюджета. Он сберег их за счет питания ребенка и за счет того, что все время она сама вела хозяйство. Но неожиданно, за неделю до слушания дела, она установила, что у него на книжке не 1000, а 3000 левов. Однако срок для жалобы уже истек. Судьи не могли принять новый иск на половину этой суммы. И тогда во время процесса мне впервые стало обидно и страшно за нее. Действительно, она хотела получить эти деньги ради ребенка. Действительно, она за все девять лет не отложила для себя ни стотинки. Потому что все отдавала дочери, поздно вошедшей в ее жизнь. Но в тот момент она металась за перегородкой в зале суда, как разъяренная тигрица, кричала и рыдала: "Посмотрите на него! Это же зверь! Не хочет отдать деньги своему ребенку! Своему собственному ребенку!" Она, заместитель директора института, всегда с достоинством державшаяся перед своими сотрудниками, сейчас полностью потеряла всякий контроль над собой, всякое присутствие духа. Она требовала денег, которые, в сущности, не так уж были ей нужны. Просто они были проявлением его расчетливого поведения в браке. И эта расчетливость вывела ее из себя, заставила потерять почву под ногами. Это можно понять - действительно, человек девять лет жил с ней под одной крышей и втайне держал деньги на сберегательной книжке.

...Я вспоминаю, как увидела их в первый раз. Тогда в моде еще была высокая прическа. И она, светловолосая, крупная, с тщательно закрученным и высоко поднятым коком, возле него, черноглазого брюнета, чуть начинающего лысеть. Оба исполнены счастливого достоинства. Оба вызывали почтение и уважение. Она - научный сотрудник. Он- инженер. Это было примерно через месяц после того, как он провел ее из свадебно украшенной машины по белой дорожке из льняного полотна, постланного свекровью у входа в ресторан. Они долго ждали этого часа. Она вступила в брак в 30 лет. Он - в 36. Она была красивой девушкой, но в ее жизни не было другого мужчины. Просто так выходило, что каждый из тех, кого она могла бы назвать своим избранником, все-таки чем-то отталкивал ее. Один, например, держал чашечку кофе, далеко отставляя поднятый мизинец. Эта манера провалила его и без того не очень стабильную кандидатуру. Другой, с которым она два года переписывалась и виделась лишь во время редких командировок, вырисовывался все больше и больше как человек "без пороков". Наконец он был окончательно "утвержден" в кандидаты на получение высшей награды, которую она могла ему присудить, - девичьей чистоты. "Только, - писала она ему в письме, в котором окончательно набралась смелости, - я хочу, чтобы это свершилось среди гор. И чтобы вокруг был снег..." Ответ гласил: "Где я тебе возьму горы? Да еще сверх всего и снег..."

Так вот и получилось, что она не знала близко других мужчин до своей свадьбы. Она не ожидала за это от мужа особой благодарности. Но последовавшее разочарование в его отношении к ней превзошло всякие ожидания. Не было случая ссоры между ними независимо от повода, когда бы он в конце концов не упрекнул ее: "Если бы ты была женщина что надо, ты не оставалась бы до 30 лет девственницей".

Она не могла поверить, что это говорит ей тот самый человек, который до свадьбы каждый вечер провожал ее до квартиры в Банкя. И после этого, пропустив последний автобус, шел пешком тридцать километров до Софии.

Человек, который всю ночь стоял на коленях у ее кровати и целовал ей руки, когда понял, что он был первым мужчиной в ее жизни.

"Вернет ли мне кто-нибудь эту женщину?.."

Когда начало что-то меняться в их жизни? Откуда пошла первая трещина? Может быть, с наступлением ее беременности? С появления столь желанного для них обоих ребенка? Да, она вынуждена была долго лежать на сохранении беременности. Опустилась. Перестала интересоваться окружающей жизнью. Не читала газет. Не разговаривала с ним обо всем том, что волновало его за пределами службы. Стала много есть. Ее аппетит, хотя и оправданный, раздражал его. Он с нетерпением ожидал, когда она уже родит, думая, что к нему снова вернется та интересная блондинка со стройной фигурой, женщина, ради которой он столько раз проделывал пешком путь от Банкя до Софии.

Но с рождением ребенка вещи окончательно приняли свою оборотную сторону. Девочка плакала ночи напролет. У нее была болезнь почек. Мать каждый час брала ее на руки. Успокаивала. Давала ей лекарства. Когда она видела, что и это не помогает, будила мужа. В такие моменты он зверел. Он не мог понять, почему и он должен включаться в это "всенощное" бдение. Тем более что больной ребенок кричал только "мама". От зависти, что ли, жена будит его? Она, которая весь день лежмя лежит на кровати, хочет лишить его считанных часов покоя. Его, которому доверено такое ответственное производство?

Собственно, в те часы, которые она якобы проводила в постели, часы, когда ребенок - спал, она работала над отложенной диссертацией. Кстати, это бывало и днем, и ночью. Но супруг этого не замечал. Замечал он только, что жена продолжает много есть и полнеет.

Раздражало его и то, что, возвращаясь с работы, она в той же одежде начинала мыть тарелки, готовить еду. На ее платьях появлялись пятна от лекарств, и она говорила, что ей не в чем ходить на работу. Он устраивал ей сцены, напоминал, что она весной купила два костюма и за три месяца они стали походить на тряпки для мытья полов. Она впадала в истерику, потому что он не давал ей на собственные ее деньги покупать одежду. Наконец они решили - оба покупают продукты, каждый платит половину суммы за наем квартиры и дает по 25 левов ежемесячно женщине, которая смотрит за ребенком. Но все это вопреки ожиданиям не внесло покоя в дом. Она ходила к приятельницам и жаловалась, что ей не хватает зарплаты, потому что он покупает молоко и мясо, а она должна покупать для ребенка овощи и фрукты, стоящие зимой гораздо дороже, чем мясо. Когда приятельницы приходили к ним в дом, он открывал холодильник и звал их посмотреть: вот две пачки масла, оно уже пожелтело. А вот третья - купленная сегодня. Вот пакет молока, он уже открыт. Но сегодня надо покупать новое. "Знаете, почему нам не хватает денег? Потому что она оставляет портиться половину продуктов. А потом их выбрасывает".

А она не спала ночами и писала диссертацию. Днем ходила на работу. Потом в поликлинику с ребенком. Но факт, что денег не хватало, а продукты выбрасывались, оставался фактом, и для мужа это было доминирующим.

Его можно было понять. Он был бедным деревенским парнем из того края, где люди одно время даже дынных корок не выбрасывали, а мыли ими тарелки.

Муж решил отплатить жене за все неурядицы в их совместной жизни довольно странным образом. Он начал пренебрегать ею как женщиной. Вначале это продолжалось неделями, потом месяцами. Он был абсолютно уверен, что она никогда не нарушала святости семейного ложа. Да и теперь, в ее годы, не нарушит. Она и в молодости рисковать не решалась.

Действительно, в начале она была в замешательстве. Она не знала, бывает ли так у людей в других семьях. Будет ли это продолжаться всю жизнь. Ей начало казаться, что у нее появились боли различного характера и в различных местах. Она рассказывала приятельницам, что у нее начнется рак из-за нерегулярной супружеской жизни. Пока в конце концов одна из подруг не сказала ей просто: "Заведи себе любовника".

Она не поверила тому, что все может быть так обыкновенно. Что не произойдет чего-либо рокового, гибельного, непростительного. И все же она согрешила. Утешая себя тем, что таким образом она спасается от домашнего гнета. И от якобы грозящего ей рака.

Вначале в семейных взаимоотношениях ничто не изменилось. Я говорю - вначале...

Она возвращалась домой после встреч с Н. в хорошем настроении. Мужу никогда не приходило в голову требовать объяснений о причинах позднего возвращения жены. Он ругал ее только тогда, когда замечал, что она купила себе новое платье или туфли. Но это уже ее не трогало.

Своего ребенка оба любили безумно. И каждый в отсутствие другого старался настроить его в свою пользу, привлечь на свою сторону. Дочь росла умной девочкой, но замкнутой. У нее проявились большие способности к рисованию. Она рисовала целый день. Вещи вокруг себя она видела в необычном, неожиданном свете, изображала их в очень свежей, индивидуальной, присущей только ей манере. Мать начала воспитывать ребенка в сознании, что отец - "зверь", искала у нее сочувствия, водила в рестораны, непрестанно оговаривала отца. Но несмотря на это, ребенок был привязан и к отцу. Мать утверждала, что надо изолировать дитя от пагубного влияния "этого зверя". Что самым уместным было бы сейчас разойтись с ним, чтобы выйти замуж за хорошего и честного человека.

Она начала знакомиться с мужчинами, искать подходящую партию для будущего брака. Однако все это оказывались престарелые вдовцы, которых интересовали лишь молодые девушки. И она, разочарованная, говорила: "Все же мой муж красивее их всех, вместе взятых. Скажите мне, что делать, как его вернуть?"

"Если хочешь жить с мужем, не ищи других знакомств, откажись от всего", - советовали ей в смущении подруги, не зная, что тут можно сказать. "Нет, нет, только не это, - упрямилась она. - Знаете, утром, как встанет, давай меня ругать, вечером вернется - то же самое! Травмирует меня. Портит мне настроение".

А когда они оставались вдвоем, он тут же звал ее приятельниц и говорил: "Посмотрите, пожалуйста, купили мы новый ковер за 400 левов, так она тут же пролила на него масло и прикрыла пятно, вместо того чтобы вычистить. Или взгляните на кастрюлю - вроде бы приготовила еду, а пока донесет до холодильника - сама же и съест. А я как приду с работы, так и сижу на сухомятке".

Близкие были растеряны. Они не знали, что посоветовать. И не хотели их развода. Не было ведь ничего неизлечимого, трагически непоправимого в этом браке, да еще ребенок пострадает. Но девять лет подряд повторялось одно и то же.

Были моменты, когда она твердо решала развестись с ним. Она говорила, что не может нормально работать при этом постоянном унижении ее человеческого достоинства. Что ребенку их непрерывные скандалы наносят гораздо большую травму, чем если они разойдутся один раз. Она говорила, что он бьет ее. А когда я приходила к ним, он показывал мне синяки, которые она нанесла ему, ударив его табуреткой. Она делала то же самое. Ходила к друзьям моего отца. Объяснила им, какой страшной жизнью живет. Просила их обещать, что, если она разведется с ним, они помогут ей получить отдельную квартиру. Или устроят ее вместе с ребенком работать за границу.

Дома она ссорилась с ним, запугивала его. Но стоило ему сказать хотя бы одно слово, ведущее к примирению, как она тут же отказывалась от своих бракоразводных, заграничных и других планов и начинала жить надеждой на мир. До следующего скандала.

Наконец, она подала на развод. Наняла не одного, а двух адвокатов. В сущности делить было нечего. Все, что он купил до свадьбы, оставалось ему. Все, что она вложила в дом после свадьбы, оставалось ей. И еще ребенок.

После окончательного решения суда у нее собрались близкие. Выпили по рюмке за "благополучное" окончание процесса. Пожелали ей успеха. Счастливого начала новой жизни. Словно новая жизнь уже дожидалась ее за углом Судебной палаты. И достаточно человеку развестись, как она явится к нему.

Но прошла неделя, две, месяц... А так называемая новая жизнь не являлась. Одной было трудно делать покупки. Водить ребенка в детский сад. И, откровенно говоря, она начала тосковать по мужу.

После того как затихла шумиха вокруг развода, оказалось, что человек не может с быстротой и легкостью вырвать из своего сознания девять лет совместной жизни. Отказаться от своих привычек. От своих чувств.

Ее муж (он временно остался жить с ней в одной квартире), поскольку его уже больше ничто не раздражало, стал мил и внимателен к ней. Приглашал ее вместе поужинать. Не делал ей замечаний и не устраивал сцен, потому что его уже не касалось, как она вела хозяйство, его не интересовало, сколько у нее уходило денег на те или иные расходы. Трижды или четырежды она приходила к нему - и он проявлял себя неожиданно пламенным как любовник. Ей хотелось, чтобы он всегда был таким, как в эти несколько месяцев.

Она предложила ему, чтобы они снова поженились. Он ответил категорическим "нет". "У меня нет другой женщины, - сказал он, - и я никогда не стремился к разводу. Когда ты подала заявление, для меня это оказалось неожиданным ударом, который едва меня не прикончил. Дни и ночи я думал обо всем пережитом. Убеждал себя, что я должен пойти на развод, раз ты этого хочешь. Что мне придется привыкнуть к тому, что я не смогу каждый день видеть ребенка. И к тому, что я перейду в категорию людей, к которой я никогда не думал принадлежать, - категорию разведенных. Сейчас обратный процесс уже невозможен. Мое решение неизменно, хотя и продиктовано твоим. Я развелся. Так я и постараюсь жить с этого момента и до конца дней своих".

Только что перед нами прошла другая судьба людей, с другими характерами, но, по существу, это лишь вариация на тему... Причины их развода также коренятся в их прошлом воспитании, в неспособности подняться над своекорыстными эгоистическими интересами, в бездуховности.