Дети нашей любви, оставшиеся без любви

В этой главе речь пойдет о тех тысячах детей, которые после рокового решения своих родителей теряют нечто невосполнимое. Какова роль общества при решении судьбы таких детей? Достаточно ли ясна степень нашей личной ответственности перед этими детьми?

Познакомимся с двумя из множества подобных случаев. Попробуем найти в жизненной практике ответ, который интересует всех нас.

Случай первый, который поначалу вызывает недоумение. Длинная улица, пыльная, вся перекопанная, "пессимистичная". В домике под номером 111, стоящем как антипод серой громаде, выросшей рядом, - последняя квартира Евгении М., ученицы одного из столичных СПУ^*. Вот ее краткая история.

После развода родителей трехлетняя Евгения была "присуждена" матери, но отец ее "выкрал", и длительное время она жила у его родителей. Он трижды неудачно женился, пока наконец не "ударился в бега", попутно уклонившись от уплаты алиментов на ребенка.

^* (СПУ - производственно-техническое училище.)

Мать Евгении тоже вышла замуж за человека, который категорически запретил ей "иметь что-либо общее со своей дочерью".

Между тем Евгения переехала к другой бабушке. Пришел тот день, когда она закончила среднюю школу, но одновременно должна была покинуть последнее свое жилище. К этому ее вынудили некоторые обстоятельства.

С той поры девушка мыкается по чужим квартирам и, что особенно важно, осталась совершенно без средств к существованию...

Применительно к данному случаю связь "общество-личность" почему-то никак себя не проявила. Если все это конкретизировать, то выглядит так: ребенок, нуждающийся в помощи, - люди, которые об этом знают, квартальные общественные организации, школа, районный народный совет, судебные инстанции. Как они помогли Евгении? Вот слова лишь двоих из тех, кто был в курсе дела.

Сосед по дому, учитель по профессии: "Я не знаю, откуда она берет деньги. К ней часто приходят разные парни, в любое время суток. Есть опасность, что они могут плохо повлиять и на моих детей, которые все это видят. Хорошо, что она живет тут только последний год. Реагировал ли я на это как общественник? Говорил с ней однажды, сказал свое мнение. В квартальную организацию Отечественного фронта* или в школу я не обращался. Вряд ли в этом был смысл..."

^* (Отечественный фронт - массовая общественно-политическая организация в Болгарии, существующая с июля 1942 г.)

Классная руководительница: "Я знаю семейное положение Евгении и стараюсь ей помочь. Я бывала у нее дома, беседовала с ней, даже денежную помощь организовывала по линии класса и школы. К сожалению, я не подумала, что ей можно было помочь и через районный народный совет или судебные органы. Иначе я бы поставила вопрос и там".

Получается, что одни представители общественности не информированы об этом случае, другие не знают путей наведения мостов "от общества к личности" или "не видят в этом смысла". Не выглядит ли все это странным? Не вызывает ли поведение этих людей, мягко говоря, недоумения? Тем более что опасения по поводу аморального поведения девушки совершенно неосновательны. Об этом говорят факты. Все это "подозрительное" время Евгения дружила лишь с одним юношей из той же школы, сейчас он служит в армии.

"Когда он демобилизуется, - уверяет меня Евгения, - мы обязательно поженимся. Я уверена, что у нас будет настоящая семья".

Что же касается обратной связи "Евгения - общество", психологическая установка девушки понятна. Понятны и ее слова:

"Не хочу осуждать моего отца за неуплату алиментов. Он и без того меня не любит..."

Случай второй. Судьба Дианы П. из города X. отличается от судьбы Евгении М. только в нюансах. Нет необходимости повторять факты, они совпадают. Остановимся лишь на некоторых подробностях дальнейшего течения событий.

В письме в редакцию Диана просит, чтобы мы помогли ей вразумить ее отчима Р. Ф., который грубо нарушал спокойствие в семье. После нашего вмешательства в решение вопроса включались и органы районного управления Министерств Внутренних дел. К Р. Ф. были применены строгие меры наказания, и все как будто было уже в порядке. Но спустя несколько месяцев мы получили новое письмо от Дианы, в котором она утверждает, что вещи снова приняли прежний оборот, на этот раз по вине ее матери...

После нашего повторного обращения в районное управление Министерства внутренних дел мы получили ответ, в котором, между прочим, говорилось:

"Мы и общественность квартала не одобряем поведения Н. К. (мать Дианы. - Прим. авт.), так же как и Р. Ф., но не можем принять мер наказания по отношению к ним обоим. Мы делаем все возможное для возвращения Н. К. к детям, но мы не в состоянии разлучить ее с Р. Ф. Просим иметь в виду, что не все неэтичные и аморальные поступки квалифицируются Уголовным кодексом и соответственно подлежат уголовной ответственности".

Действительно, что делать, если никто не в состоянии вернуть детям их мать? Если она сама того не желает...

И однако все ли возможное сделано? И всеми ли, от кого это зависит? Верно, что Н. К. не состоит ни в какой общественной организации, что закон против нее "бессилен". Но она же работает в каком-то коллективе, у нее есть коллеги и друзья. Кто из них пытался помочь ей хотя бы советом? Все ли сказали: "Она не думает о своих детях, но мы-то..." Грустны подобные факты. Они отмечены равнодушием, которое меньше всего должно было бы иметь место в нашем гуманном обществе.

Не без воли случая конец истории с Дианой оказался оптимистичным. Мать в конце концов встретила человека, который был ей нужен. Хорошего человека в ее нелегкой жизни... И в жизни ее детей. При последнем моем визите в этот дом мне открыл дверь молодой, уверенный в себе мужчина, шахтер по профессии. Мне хочется верить его прекрасным словам:

"Важно то, что будет, а не то, что было, не так ли? Для того я и здесь. Во всяком случае каждый поезд находит своих пассажиров".

И бесспорно он прав.

Нет ли тут еще чьей-либо вины?

Общество - это мы сами и люди вокруг нас, которым мы безоговорочно верим. Подчас, когда вынуждают обстоятельства, мы понимаем, что не можем обойтись друг без друга, но часто ли мы осознаем эту настоятельную необходимость? Просто у нас нет для этого повода. Но если и другие забудут о нас? Тогда мы возмущаемся - где же общественность, которая должна жить и нашими проблемами. А вина взаимная. И не только в этом дело...

О личном счастье и материнском долге

Хочу рассказать одну историю ребенка, оставшегося одиноким после развода родителей. Историю в двух письмах, вобравших в себя всю трагедию этого, ныне уже взрослого человека.

Письма принес мне тот самый капитан милиции, который несколько лет назад постарался подать руку помощи мальчику, оставшемуся без отца и без матери и причисленному к категории "трудных".

В то время единственным человеком, который верил в мальчика, была его классная руководительница. Может быть, поэтому, находясь в тюрьме, он лишь одну ее попросил о помощи.

Письмо Станимира бывшей классной руководительнице.

"Здравствуйте, товарищ Русева!

Может быть, вы уже забыли обо мне, но сейчас мне очень нужна ваша помощь.

Вам пишет Станимир, который был вашим учеником. Говорят, что учителя помнят своих плохих учеников лучше, чем хороших. Поэтому вы, наверно, меня не забыли. Может быть, вы знаете, что в 1975 году я был в тюрьме. Я вышел оттуда и поехал к матери, но она мне ничем не помогла. Я остался один и снова попал в тюрьму. В прошлом году меня освободили, и осенью я пошел в армию. Семь месяцев служил в военно-исправительном батальоне и после этого вернулся в свою часть. Через некоторое время мне дали отпуск. Поскольку у меня не было денег, командир взвода одолжил мне пять левов. Перед тем, как возвращаться в часть, я зашел к матери. Она мне дала пять левов. Я ей сказал, что должен вернуть их командиру, и попросил еще, потому что билет стоит 7,48 лева, но она сказала, что у нее больше нет денег. Бабушка тоже мне ничего не дала. А пока я ходил просить у них денег, я пропустил поезд. Сел и начал думать, что мне делать. Ничего умного не придумал, но зато сделал то, что привело меня снова на скамью подсудимых, - совершил кражу. Сейчас я жду приговора.

Снова мать помогла мне побыстрее оказаться в тюрьме. Не знаю, будет ли у меня когда-нибудь возможность отблагодарить ее за эти благородные поступки. Здесь, на гарнизонной гауптвахте, дежурит Румен З., мой бывший соученик. Смотрю на него и думаю: чего мне не хватает, чтобы быть таким же, как он? Разве мы не можем служить вместе? Да, но у Румена есть то, чего нет у меня, - мать...

Просьба у меня к вам такая: вы, может быть, знаете, что в газете "Народна младеж" в 1973 году была помещена статья обо мне и о моем аресте. Я не могу вспомнить, в каком месяце это было - в октябре или ноябре, но дату помню точно - 23.

Очень прошу вас, найдите эту статью и пошлите ее мне. Она мне нужна для суда, потому что я не имею возможности нанять адвоката и буду защищать себя сам.

Прошу извинить меня за бесцеремонность, за то, что обращаюсь к вам за помощью в такой момент, но мне некому больше написать.

Ваш ученик Станимир.

Письмо-ответ бывшей классной руководительницы Станимиру.

"Здравствуй, Станимир!

Да, ты совершенно прав - ты был не из тихих и кротких учеников. Еще во время практики ты все старался выделиться из всех - сделать что-нибудь такое, чтобы тебя заметили. Стремился стать вожаком курса. Именно это заставило меня тогда обратить на тебя большее внимание.

Дорогой Станимир, ты хочешь, чтобы я помогла тебе. Хорошо, я сделаю это для тебя за то, что ты мне веришь, потому что ты, может быть, впервые в жизни поверил человеку и знаешь, что я тебя не обману, а может быть, ты в первый раз почувствуешь человеческое тепло, которое тебя согреет, хотя и на расстоянии. Я выполню твою просьбу, потому что, к сожалению, ты никому больше не веришь, как не верит никто и тебе.

От нас всех - родителей, учителей, комсомольской организации и общества в целом - зависит, каким будет следующее поколение. Кто виноват, что ты в третий раз сидишь на скамье подсудимых? Разреши мне все же высказаться и о поведении тех, кто прямо или косвенно имел к этому отношение.

На первое место я поставлю твою родную мать, человека, который дал тебе жизнь.

Будучи врачом, она всегда заботилась только о твоем здоровье. И ни разу, наверно, за все эти годы она не задумалась над таким простым и старым, но никогда не устаревающим вопросом: почему мой сын поступает так или иначе? Никогда не попробовала поискать вину в себе самой или вокруг себя. Я знаю, как мать и учительница, что те, кто дает жизнь, не должны лишать свое дитя света и тепла, - ребенок должен расти, как тополь, а не как сорняк. Разве мать не обязана следить за поведением своего сына? За его интересами, увлечениями, средой, в которой он проводит часы вне дома? Может быть, у твоей матери не было на это времени, так как сама она тогда еще училась? Но я сразу же отвечу, что причина, конечно, не в этом, потому что, давая жизнь будущему гражданину, мы несем всю ответственность за последующее его воспитание. После встречи с твоей матерью я разговаривала и с инспектором педагогической комнаты милиции. В доверенном мне курсе все вы собрались невыдержанные, резкие, остро реагирующие на несправедливые обиды и обвинения ребята, но прекрасные душой и с высоким интеллектом. Тебя, я помню, быстро включили в активную комсомольскую деятельность. Уже через месяц ты вошел в комсомольский комитет. Порученные тебе задания ты выполнял охотно и добросовестно. Доклад по книге "Партизаны Среднегорья" написал за три дня. На уроках, затаив дыхание, слушал мои рассказы. На других занятиях ты, правда, вел себя хуже, реагировал резко и даже грубо на некоторые явления. Не терпел обид, несправедливости.

Но роковую для тебя ошибку совершило наше педагогическое руководство в мое отсутствие. Когда я вернулась к работе, твое место было пустым. Притихшие учащиеся следили за моей реакцией на то, что тебя нет. Я, как обычно, спросила, почему тебя нет, думала - болен. Я не знала, что тебя исключили.

Ты, Станимир, сейчас ведешь борьбу сам с собой и помни при этом - как бы то ни было, ты вернешься на свободу. Используй разумно свое время, чтобы доказать себе и тем, кто воюет за тебя, что наши усилия не напрасны.

Д. Русева".

Не каждый, у кого есть где жить, скажет: мой дом - моя крепость. Не массивное здание, не кирпичные стены и высокий забор, а атмосфера, которая царит в доме, заботы его жителей друг о друге, взаимопонимание, взаимопомощь - вот что превращает твой дом в самое надежное для тебя место на земле.

И вдруг, представьте себе, эта крепость рушится!

Из такой рухнувшей крепости, из такого дома - этот мальчик, который сейчас в третий раз должен сесть на скамью подсудимых.

Не знаю, замечали ли вы, что почти всегда душа подобных детей искалечена, они похожи на больных, которые ходят на костылях. Самый слабый толчок - и равновесие потеряно!

И на этот раз, чтобы попасть в тюрьму, Станимиру достаточно было совершенно неожиданного разочарования. Все было очень просто: уходя в увольнение, он одолжил у своего командира пять левов. Возвращаясь в часть, остановился у дверей чужого для него дома, где его мать уже несколько лет была хозяйкой, и попросил дать ему семь левов на дорогу и пять, чтобы вернуть долг командиру. Но материнской щедрости хватило только на пять левов. И юноша, огорченный и озлобленный, решил отомстить матери наиболее чувствительным для нее образом. Он совершает кражу в квартире своего дяди.

Как могло дойти до этого? До момента, когда разрыв между матерью и сыном стал окончательным? Думаю, что эта история началась много раньше. еще в то время, когда родители решили, что им для прочности семьи и счастья нужен ребенок. И рождение человека в этом случае превратилось чуть ли не в торговый акт. А позже родился и второй сын.

Вначале, сразу после развода, суд присуждает обоих детей матери, потому что принято считать, что у нее всегда хватит любви к своим собственным детям, сколько бы их ни было. Муж уходит из дома. И дом уже перестает быть для молодой женщины с претензиями той крепостью, в которой она нуждается. Значит, надо искать подступы к другой крепости. Дети в том вряд ли могут ей сочувствовать. Они еще очень малы и потому в своей логике прямолинейны: раз нет отца, значит, мать должна их любить за двоих сразу. Должна давать им от себя столько, сколько нужно, чтобы они не чувствовали недостатка в ласке и заботе.

Логика этой женщины тоже неумолима. Это логика того бесстрастного уравнения, которое говорит: нет больше брака - нет детей. То есть они должны просто перестать существовать для нее, если она хочет решить задачи своего семейного устройства, своей жизни. Первая задача - завершить высшее образование. И бывшая медицинская сестра поступает в Медицинскую академию.

И продолжается штурм семейной крепости. Нужда в деньгах открывает дорогу в квартиру посторонним - квартирантам. Дети из солнечной трехкомнатной квартиры перебираются в подвал к бабушке и дедушке. Мать оставляет себе одну комнату для занятий. Она получает стипендию и при этом дежурит ночами в больнице. Даже взглянуть на детей она не имеет возможности.

В то же время ей удается отдать младшего сына своему бывшему супругу. Потом она заканчивает академию и становится врачом.

А из полуподземного этажа два глаза следят за каждым ее шагом с озлоблением покинутого ребенка и с болезненной надеждой человека, так и не познавшего материнской ласки. Вот наконец мать получила диплом. Теперь-то уж она вернется к нему, к Станимиру, и попросит прощения за то, что столько времени не была у него. В сущности, он только сделает вид, что сердится, но, понятно, простит ее - теперь его мама стала врачом!

Что же происходит вместо этого? Встав на ноги, мать начала возводить новый дом. Появляется новое уравнение: есть брак - есть счастье, то есть ребенок от нового супруга! А опустошения, которые произведены в душе обманутого сына Станимира в уравнение не входят.

"Она сказала мне, что через двадцать дней возьмет меня к себе. Прошел месяц, прошел второй. "Очень длинные у тебя двадцать дней", - сказал я ей. А она в ответ: "Это не очень удобно".

Станимир рассказывает, а мы, опустив головы от стыда за чужую вину, продолжаем слушать, как человек, выпавший из "уравнения счастья", ходил по родным, выпрашивая лев-другой на питание. На одежду. На кино. Как нищий. Как лишний. И единственный способ мести, который он изобрел, потому что знал, что только так заставит мать испытать какие-то эмоции по отношению к нему, хотя бы отрицательные, -эта кража из дома родных. Потом опять кража. И тюрьма.

Было ли больно матери? Вероятно, да. Но она не захотела повидаться с сыном, который находился недалеко от города. Чтобы не скомпрометировать себя. Не отправила ему сама ни одной посылки - поручила это бабушке. (Я вспомнила одну красивую притчу о беспредельной материнской любви: "Сын убивает мать. Берет ее сердце и уходит с ним. Но по дороге оступается и падает. И вдруг слышит, как сердце говорит ему: "Не ушибся ли ты, сынок?")

Нет, я не понимаю, как может мать не заботиться о ребенке, о своем сыне, который перед нами, чужими людьми, сумел раскрыть трагедию своей жизни всего в нескольких словах: "Я не очень огорчился, когда первый раз попал в тюрьму. Жизнь моя была до того тяжелой, до того скверной, что я знал: она все равно толкнет меня на дорогу, которая не доведет до добра".

И тогда мы подумали, что нужно взглянуть на эту разрушенную крепость, которая служила домом Станимиру. Это был четырехэтажный дом, построенный родней его матери. Бабушка Станимира встретила нас у порога со словами, что не знает и знать не хочет, где находится ее внук. Да он и не заходил сюда никогда. В сущности, зачем заходить? А полусырой подвал, забитый вещами, был уже продан матерью вместе с квартирой, к которой он принадлежал. Женщина права. Разве человек, который хочет что-то начать заново, не должен сжигать за собой все мосты? А то, что она имеет сыновей, так это все равно что их нет. Младшего она уже семь лет не видела. Старшего знать не хочет. "Сейчас она на курорте со своим ребенком", - отрезала бабушка. А потом столь же кратко сообщила, что Станимир еще в детстве пил и курил. А на наш вопрос, когда же это было, ответила: "В четвертом классе". В конце беседы осторожно спросила: "Вы, наверно, из милиции? Но я же все рассказала. Только не таскайте меня из-за этого парня. Да и времени у меня нет".

С этими словами нас выпроводили из крепости. Но мы не обратили внимания на новую "очередь", посланную в Станимира. Потому что знали - главный удар по нему был нанесен давным-давно. Еще в те годы, когда мать Станимира, будущий врач, положила на две чаши весов свое личное счастье и материнский долг. Две величины не могут быть заменены одна другой. И простить такую замену нельзя.

Заочный товарищеский суд над матерью Станимира. Судьи - читатели всей Болгарии - опровергают изречение поэта Сальваторе Квазимодо: "Человек одинок на Земле"

"Я обращаюсь к женщине, родившей Станимира. К женщине, давшей ему жизнь и отнявшей ее у него. Своими поступками. Такую женщину нельзя называть самым священным словом "мама". Я удивляюсь, что она стала врачом. Людей, которые носят в груди лед вместо сердца, не может тронуть чужая боль, если не трогает боль, причиненная собственному ребенку.

Недавно одна знакомая рассказала мне о своей соседке, которая, имея троих детей, усыновила еще двух мальчиков. Усыновила, чтобы они не были несчастными и одинокими, усыновила, чтобы сделать их хорошими людьми. Как вы на это смотрите, гражданка доктор? Совпадает ли ваша мораль с моралью людей, которых мы воспитываем? И сможете ли вы спустя какое-то время смотреть в глаза своему новому сыну, который вырастет и, наверно, спросит вас о своих братьях? Какого человека вы воспитаете из него? Доброго и честного труженика или мелкого эгоиста, выросшего в "холодильнике" вашего дома?

Я обвиняю вас за все поступки Станимира. Обвиняю вас, потому что я тоже мать, считаю, что вы морально убили своего сына. И если суд не привлечет вас за это к ответственности, то пусть ваша совесть будет вам судьей. Если только она у вас есть".

Галина Йоцова, домохозяйка, София.

"Я глубоко потрясена. Как еще земля держит таких людей, как мать Станимира. По какому праву таких женщин называют матерями? Я часто читаю статьи о человеческих судьбах, и они всегда вызывают у меня размышления. Но никогда мыслей не было так много, и они не были столь кошмарными, как сейчас, когда я пишу эти строки.

Может ли врач, которая поставила свою профессию выше любви к собственным детям, заслуживать хоть каплю уважения, когда она не проявила его к своему сыну. Эта женщина, гражданка, борец за здоровье и жизнь чужих людей, убила свое собственное дитя, испепелила все его мечты о полноценной и честной жизни! Разве Станимир не знает, как жить? Но она отняла у него самое дорогое - веру. Веру в жизнь и, главное, в человека.

Как у нее хватило сил стоять перед своим сыном, как она смела смотреть ему в глаза, держа в руках эти пять левов, которые он вынужден был принять как подаяние?

Пусть эти слова долетят до всех, кто убивает веру у своих детей, кто забывает, что долг перед родиной не только в выписывании рецептов и заботе о здоровье людей, но и в воспитании у них веры и любви. Потому что дети, и только дети - будущее родины, будущее всех нас.

Дорогой Станимир!

Написав эти слова о твоей матери, хочу сказать немного и тебе. Сейчас ты предстанешь перед судом общественного мнения. Ты должен показать, что такое воля человека. Не сгибайся перед трудностями, не давай недостойному завладеть даже малой частицей твоей прекрасной души. Я говорю прекрасной, потому что ты найдешь в себе силы осознать свои поступки, осудить свою родную мать, разделившую свою жизнь на две половины, - одну для себя самой, вторую - для ребенка от второго брака. Ты вступишь в жизнь, встретишь взгляды тысяч честных людей, для тебя будет высшей наградой сказать с гордостью: "Я живу, я тружусь, я творю". И не забывай, что совесть справедливых и честных людей бодрствует, они протянут тебе руку.

Желаю тебе быть достойным всех испытаний".

Корнелия Панджарова. Разград.

"Уважаемая мать.

Мне едва исполнилось двадцать лет, и меньше всего я бы хотела обвинять вас, хотя есть за что, и советовать вам что-либо.

Я просто хочу рассказать вам о моей маме. Мы девятнадцать лет живем с ней вдвоем, после того как третий член семьи покинул "нашу крепость". С тех пор трудности и заботы не оставляли нас, но теплота и взаимная любовь - наше самое большое счастье. Я получила образование благодаря заботам мамы. И сейчас мы снова вместе. Да, верно, что у моей мамы нет даже среднего образования, но я бы не сравнила с ней ни одну "высшистку"^*, потому что материнство - профессия, для которой не требуется документ об образовании. Это и не просто долг, который часто тяготит. Материнство-сложный сплав родительских отношений с наиболее высокими человеческими добродетелями.

^* (Высшистами в Болгарии называют людей с высшим образованием.)

В конце концов, уважаемая мать, самое ценное качество матери - умение проникать в душу своих детей. Угадывать их желания, иногда вовремя распознавать дурные замыслы, до того, как они успевают перерасти в преступления. Всякая мать ответственна перед обществом за человека, которого ему передает. И нет закона, который разрешил бы ей воспитать преступника, хотя само равнодушие к детям тоже преступление.

Я думаю, что уже поздно, но вам нужно было бы прочесть, как и всем матерям, повесть Ориана Фалачи "Письмо неродному ребенку". Если бы все матери принимали материнство не только как долг, не было бы таких несчастных детей, как Станимир".

Тодорка Игнатова, с. Дубовик, Толбухинского округа.

"Пишет вам мать двух сыновей, солдатская мать. Уже семь месяцев мой сын на военной службе, каждый день жду, что призовут и младшего. Я потрясена тем, что узнала о матери Станимира. Разве есть сердце у этой женщины? Я, чужая мать, плакала, когда читала о Станимире.

А ты, его мать, разве нет у тебя боли за своего сына? Неужели ты можешь быть спокойной и счастливой с новым мужем, когда сын твой уже был в тюрьме, и ты снова посылаешь его туда? Ты, врач, которой неплохо платят, не имеешь 20 левов для своего сына? Не знаю, хороший ли ты врач. Но если ты плохой человек, ты не можешь быть хорошим врачом. Ты не можешь лечить больных, если способна погубить собственного сына.

Прошу с болью в сердце общество и судебные органы помочь Станимиру. И потребовать ответственности от его матери".

Мария Тодорова. Димитровград.

"Здравствуйте, Станимир!

Пишет вам курсант ПЖИ^* имени Тодора Каблешкова.

Прочел ваше письмо. Оно и меня очень взволновало, хотя я и не знаком с вами. Я упрекаю не только вас в том, что вы сделали. Виновные тут налицо, комментарии излишни. Важно сейчас найти силы, чтобы доказать, что вы человек, что вы все снесете разумно и терпеливо. Не отчаивайтесь, выше голову, не падайте духом! Пусть послужат для вас девизом слова Островского: "Надо жить и тогда, когда жизнь становится невыносимой, сделай ее полезной".

С комсомольским приветом курсант Xалилов".

^* (ПЖИ - военно-железнодорожное училище.)

Слово социологу

Общественное развитие с давних пор вносит необратимые поправки в "патриархальную модель" общения между родителями и детьми. Молодые люди, выросшие в стороне от тени Гераковой^* сосны все чаще проявляют избирательность в своем стремлении подражать родителям. Так, уверяют социологи, новое, прогрессивное начинает свою общественную жизнь еще в процессе отмирания исторически обреченного.

^* (Герак - герой повести Елина Пелина (1877-1949) "Гераковы". Символ патриархального семейного благополучия.)

В одном социологическом исследовании, поставившем своей целью найти количественное выражение этого процесса, опрошенные молодые люди сгруппированы по своему желанию походить как личности на своих родителей:

Больше того, молодой человек все чаще становится нравственным судьей отживающего даже тогда, когда его носителями являются родители. По данным того же исследования, молодые люди особенно резко осуждают у взрослых нетерпимость к мнению других, эгоизм, недостаток красоты в отношениях, ограниченность интересов, грубый материализм и карьеризм. Может быть, основанием для этого критического отношения является наличие у молодежи самокритики, непримиримости к отрицательным чертам у самих себя и у своих сверстников. Так, молодые люди, послужившие объектом упомянутого исследования, на которое опираются наши рассуждения, показали, что наиболее резко они отвергают следующие черты у своих сверстников:

Мне кажется, что это новые, прогрессивные штрихи к портрету нашего молодого поколения. Вместе с тем процесс этот проходит не без известных отклонений.

Наше общество совершило революцию в отношении места и роли женщины в общественном развитии. Развязав путы ее традиционной социальной роли матери и хозяйки, она открыла новые горизонты для проявления способностей, интересов, творческого роста женщины как равноценного "социального партнера" мужчины. И именно в гармонии между тремя социальными ролями женщины- матери, труженицы и хозяйки - психологи видят ее достоинства. Однако иногда человек имеет основание спрашивать: не опередила ли революция становление личности большинства людей, не получится ли так, что вчерашняя девушка вступит в семейную жизнь, вооруженная одним лишь желанием проявить себя в какой-либо сфере общественной жизни?

Ряд социологических исследований дает отражение такой озабоченности. Для многих молодых людей "престижная конкуренция" в рамках семьи, соревнование "достоинств" едва ли не единственное занятие. И в ходе этого соревнования часто происходит непоправимое - свежие цветы семейного общения увядают, и общество напрасно ждет, что они принесут драгоценный плод - новую личность, рожденную в гармонии.

Это правда, что наша жизнь динамична и напряженна. Включение женщины в активный производственный ритм отнюдь не жест или демонстрация. Это - потребность. Но именно стремление к более полноценной, более интересной, содержательной жизни обязывает нас следить и за ее нравственной чистотой, за полноценностью социалистической личности.

Теперь обратимся к данным Центра научных исследований при ЦК ДКСМ о выборе молодежью партнера для брака. Ответы молодых людей на вопрос "Вышли бы вы замуж за человека (женились ли на человеке), который разведен и имеет детей?" в значительной степени обрисовывают еще неизжитые предрассудки:

Посмотрим на поступки матери Станимира сквозь призму вышесказанного. Как это ни горько, мы увидим здесь некоторые отрицательные закономерности.

Трезво оценив ситуацию, она поняла, что путь к личному счастью лежит через престижную профессию и отказ от детей. А эгоизм и душевная глухота подсказали ей выбор именно этого пути.