Глава IV. Ты, я и барьеры отчуждения

Астрономы и физики, математики и кибернетики, радиоэлектроники и астробиологи, ученые с мировым именем самым серьезным образом работают ныне над тем, чтобы найти в безграничном космосе "братьев по разуму", установить связь с внеземными цивилизациями и добиться взаимопонимания с ними. Этологи, зоопсихологи пытаются изучить язык животных, с тем чтобы установить с ними языковую связь и также научиться добиваться взаимопонимания. Филологи десятки лет работают над созданием и совершенствованием единого общечеловеческого всемирного языка, который мог бы служить надежным и удобным средством достижения наиболее быстрого и полного взаимопонимания между людьми, народами нашей планеты.

Нельзя не приветствовать все эти исследования. Но было бы совсем неплохо, если бы мы научились к тому же устанавливать, поддерживать и налаживать в любое время взаимопонимание между людьми, говорящими на одном языке, живущими в одной социальной системе, на территории одной страны и республики, в одном городе, на одной и той же улице, в одном доме, в единой квартире. А ведь как часто, к сожалению, словесное общение, беседа, разговор между двумя такими людьми напоминает диалог двух недавно оглохших крайне темпераментных южан. Дефект общения...

Общение между людьми - необходимое условие возникновения, существования и развития как отдельного индивида, так и общества в целом. Без общения невозможны были бы простейшие акты человеческой деятельности. Только в процессе непосредственного или опосредованного общения между людьми достигается взаимопонимание, гармония взаимоотношений, слаженность при выполнении работы, развивается их способность предвидения поведения друг друга в тех или иных обстоятельствах.

Но в общении может возникать и взаимное непонимание людей, могут развиваться конфликты, несущие разлад в работу, в дружбу, в семейную жизнь. В общении кроются причины многих жизненных неудач людей. "Никто... не может жить в обществе под гнетом постоянного нерасположения и дурного мнения своих близких и тех, с кем он общается. Это бремя слишком тяжело для человеческого терпения", - писал философ Джон Локк.

Советские и зарубежные психиатры прямо говорят о некоторых душевных расстройствах как о результате нарушений в межличностных отношениях.

Почему это происходит, с чего начинается?

Всякое межличностное общение начинается прежде всего с восприятия человека человеком, с предварительной оценки его, формирующей эмоционально-интеллектуальное отношение к нему, затем оно реализуется в соответствующей форме обращения. В этом процессе играют роль и полученные о человеке сведения, и жизненный опыт, и другие еще неизвестные нам факторы, порождающие непосредственные эмоциональные отношения - симпатию или антипатию.

Как показывают исследования грузинских психологов, начатые профессором Д. Н. Узнадзе и его соратниками, человеческое сознание воспринимает действительность через посредство особого психофизиологического явления, которое они назвали установкой. Что это за явление?

Установка - это своеобразный предварительный настрой, предрасположенность организма к восприятию того или иного предмета с определенных позиций; это неосознанная предвзятость при восприятии. Грузинский психолог И. Т. Бжалава назвал его своеобразной призмой, через которую тот или иной человек воспринимает предметы внешнего мира и которая определяет характер его впечатлений.

Где-то в человеческой психике существует как бы набор цветных стеклышек: радостно-оранжевых, безжизненно-синих, ядовито зеленых, тоскливо-черных и т. д. И стоит только нам направить взгляд на того или иного человека или подумать о нем, как какой-то таинственный механизм тотчас же устанавливает перед нашим взором (даже мысленным) то или иное стеклышко. Это и есть установка. Она как бы окрашивает образ воспринимаемого предмета в тот или иной цвет, порождая то или иное впечатление от него.

Установка может быть выработана всевозможными способами и средствами, в том числе и словесным воздействием. Это подтверждено, например, экспериментами профессора А. А. Бода-лева. Взрослым испытуемым были показаны фотографии людей. Задание заключалось в том, чтобы, посмотрев в течение некоторого времени на фотографию, затем словесно охарактеризовать изображенного на ней человека, выразить свое мнение о нем. Но перед тем как показать каждую фотографию, испытуемым давались различные инструкции, разные "сведения" об изображенном на снимке человеке. Например, показывая портрет молодого мужчины, одной группе испытуемых говорили: "Сейчас вы увидите портрет героя", а другой - "Сейчас вам покажут фотокарточку преступника".

Многие испытуемые, фактически каждый третий, находились под влиянием этой установки. Например, при установке "преступник" воспринимаемый по снимку человек описывался так: "Этот зверюга понять что-то хочет. Смотрит умно и без отрыва. Стандартный бандитский подбородок, мешки под глазами, фигура массивная, стареющая, брошена вперед", или "Человек опустившийся, очень озлобленный, неопрятно одетый, непричесанный. Можно думать, что до того, как стать преступником, он был служащим или интеллигентом. Очень злой взгляд". И о нем же, об этом же человеке, при установке "герой": "Лицо волевое, мужественное, с правильными чертами. Взгляд выразительный. Волосы всклокочены, небрит. Ворот рубашки расстегнут. Видимо, это герой какой-то схватки, хотя у него и не военная форма", или: "Очень волевое лицо. Ничего не боящиеся глаза смотрят исподлобья, губы сжаты, чувствуется душевная сила и стойкость. Выражение лица гордое". Как видим, никакого "стандартного бандитского подбородка" уже не обнаружено...

Хранящаяся в блоках памяти человека информация, прошлый опыт может, таким образом, весьма существенно влиять на восприятие события в данный момент, придавая ему ту или иную эмоциональную окраску, подчеркивая одни моменты и вычеркивая другие.

Всякое восприятие человеком другого человека, как и всей действительности, согласно данным исследований социальных психологов избирательно, то есть, глядя на предмет, мы не все видим в нем с одинаковой степенью точности, яркости, полноты, а прежде всего видим то, что ищем. Но, действуя таким образом, обращая внимание на одно и не замечая другого, мы в своем сознании как бы конструируем образ воспринимаемого предмета, явления, человека, создаем свой, субъективный образ данного пред- мета, причем не обязательно вполне тождественный воспринимаемому.

Установка определяется также и состоянием нервной системы человека. Известный советский психолог П. М. Якобсон рассказывает об интересных экспериментах зарубежных психологов, в которых исследователи меняли взаимоотношения между людьми путем фармакологического воздействия на определенные участки головного мозга человека или лишения испытуемых сна на тридцать шесть часов. При этом дружественное, сердечное, заботливое отношение человека к своим товарищам быстро сменялось раздражительностью, нетерпеливостью, агрессивностью, враждебностью по отношению к ним.

На установку оказывает влияние функциональное состояние нашего организма. Под его влиянием мы видим в одном и том же явлении разные стороны, свойства, качества.

Уже вот это неодинаковое восприятие своего окружения, одних и тех же явлений может приводить и нередко приводит к напряженности во взаимоотношениях людей, к взаимному непониманию. Ведь в зависимости от характера восприятия возникают и соответствующие оценки и поступки, действия людей: неважное для одного кажется важным для другого, безобидное по мнению одного представляется другому подозрительным, опасным, оскорбительным.

Важным препятствием на пути к взаимопониманию людей может служить и все более осознаваемая людьми их неповторимость, индивидуальность, непохожесть друг на друга, а также повышение образовательного уровня. Это происходит в том случае, когда у человека вместе с ростом, развитием индивидуальности появляется и растет индивидуализм, эгоизм, стремление противопоставить себя, "особенного", другим, "обычным", стремление игнорировать других людей.

Другим серьезным препятствием на пути к достижению взаимопонимания между людьми служит противоположное явление - стереотипность восприятия. Первое, что люди делают при знакомстве, - они выясняют, так сказать, статус друг друга ("Кто он такой? Слесарь? инженер? учитель? врач?"). Это естественно, потому что нет другого более короткого пути, чтобы узнать, чего можно ожидать от каждого. Мы легко понимаем себе подобных людей или тех, кого мы действительно знаем. Знание друг о друге - это, пожалуй, то, чего не хватает прежде всего и больше всего людям в их общении друг с другом. А дефицит информации переживается человеком очень и очень остро, поэтому мы неизбежно и подчас весьма поспешно стремимся заполнить его мнениями и догадками.

Знакомство с человеком мы начинаем обычно не с выяснения его индивидуальных особенностей, а с определения того, кем работает, какова его профессия, специальность, то есть что общего у него с другими людьми. Человек очень занятой нередко и ограничивается этим, спешит не столько глубже узнать подлинную сущность данного нового человека, сколько составить, завершить собственное мнение о нем. "А-а, врач..." Или: "А-а, продавец..." и т. п. И ему "все ясно", поскольку модель, шаблон, образ "типичного" врача, продавца у него есть, и он накладывает этот шаблон на живого человека. Модель служит в данном случае уже своеобразной установкой, через которую человек начинает отыскивать "доказательства" истинности своего мнения.

У каждого человека под влиянием жизненного опыта, знаний формируются своеобразные нравственно-эстетические эталоны, требования к другим людям, пользуясь которыми он оценивает поведение других людей. Таким эталоном может быть образ конкретного человека, героя спектакля или фильма, являющийся в глазах того или иного индивида персонифицированным носителем определенного положительного или отрицательного качества или группы качеств. Это может быть и обобщенный образ "хорошего человека", "плохого руководителя", "героя", "лентяя", "забияки" и т. п. Это может быть и понятие о типах личности и характерной для каждого из них совокупности качеств. Эталон этот может возникнуть и в результате более или менее длительного общения человека с каким-то одним значимым для него контингентом людей.

Однако в этих эталонах не всегда могут найти отражение существенные признаки, и, следовательно, далеко не всегда они могут дать вполне адекватные и полные представления о личности нового, незнакомого нам ранее человека, которого мы "измеряем" ими. Отсюда возможны ошибки.

Жизненный опыт человека хранит в себе определенную систему представлений, понятий, обобщений, в которых зафиксированы существенные, устойчивые связи, зависимости между особенностями внешнего облика, формами поведения людей и их характерными личными качествами. Изощренный громадным опытом взгляд человека-руководителя, учителя, врача может, например, по незначительным признакам мгновенно схватить, оценить характер состояния, переживаемого человеком, определить, к какому типу личности этот человек относится, что от него можно ожидать и чего нельзя.

И это не какая-то магическая сила, мистическая способность ума. Это интуиция, родившаяся из опыта общения и совместной деятельности с другими людьми. В ней слиты в одно целое и осознанное и неосознанное.

Но вместе с тем в этой интуиции могут содержаться и обобщения, отражающие лишь случайные связи и даже фиксирующие вымышленные, фантастические, не существующие связи.

Люди, выросшие в одинаковой среде, имеющие одинаковый уровень развития, сходные вкусы, интересы, легко сходятся, контактируют, потому что подходят друг к другу с одинаковыми предположениями, ожиданиями друг от друга. Только одинаковость эту не нужно абсолютизировать, она относительна.

Полнота и правильность знаний о другом человеке как личности зависят и от того, насколько внутренняя сущность познаваемого прямо и непосредственно проявляется в его словах и поступках. Дело в том, что нормальный человек не может не замечать присутствия других людей и не реагировать на них, а это при контактах с незнакомыми людьми не может не тормозить его самовыражения.

Взгляд человека на других людей всегда несет на себе печать особых черт его характера, его личной силы и слабости, выражает индивидуально неповторимые черты его жизненного пути, особенности воспитания. Немалое влияние на восприятие и оценку человеком других людей оказывает также его самооценка, мнение о самом себе, которое может порождать у него уверенность в себе, чувство собственного достоинства, или, наоборот, застенчивость и чувство собственной неполноценности. Самооценка эта во многом зависит от того положения, которое человек занимает в обществе и в коллективе, в семье, от их отношения к нему.

Известно, что почти каждый молодой человек - юноша или девушка - проходит через период так называемой дисморфофобии (бред собственной физической неполноценности). Юноша или девушка может переживать чувство неполноценности оттого, что у него торчащие уши или веснушки на лице, не замечая, не ценя при этом свои физические, интеллектуальные или нравственные достоинства. Женщина может быть недовольна своей внешностью, "неклассической" фигурой, в то время как самые пышные красавицы восхищаются ее умом, находчивостью, чувством юмора, общительностью. К сожалению, слишком часто люди не ценят того, что имеют, и чрезмерную ценность придают тому, чего не имеют.

Человека с укоренившимся чувством неполноценности, склонного к самоуничижению, уверенного, что он "не достоин любви", постоянно преследуют мысли о том, что именно о нем думают, как к нему относятся, какие чувства испытывают к нему другие люди. Его внимание сосредоточивается на самом себе. Одержимый беспокойством, он, испытывая мучительную тягу к людям, потребность в любви, в эмоциональном тепле, в то же время, как еж иголками, вынужден окружать себя защитной оболочкой подозрительности, недоверия и даже враждебности и потому не может стать достаточно близким к ним.

Он нередко может настороженно, недоверчиво относиться к тому, кто относится к нему тепло и уважительно, потому что не верит в искренность такого отношения, подозревает подвох, скрытые мотивы. Если другой делает что-то приятное для него, он считает: тот хочет получить от него нечто более важное, ценное в обмен на свою услугу. Поэтому он не ослабляет своей настороженности, и любовь его бывает обычно тревожной, болезненной, подозрительной, ревнивой.

В то же время он может даже малейшее несогласие с ним воспринять как новое подтверждение его неполноценности и очень болезненно и бурно реагировать на это, вызывая естественное недоумение своего партнера по общению. Люди с низким уровнем собственного достоинства в силу своей взрывчатости часто и много страдают сами и заставляют страдать других. Это прежде всего они устраивают без всяких оснований кошмарные сцены ревности в семье.

Существенное влияние на восприятие окружающей обстановки, на восприятие другого человека оказывают также личные особенности человека. Исследования показали, что человек, оценивая другого человека, может прежде всего увидеть в нем те черты, в том числе и отрицательные, которые присущи ему самому. Например, в лабораторных условиях испытуемые, в личности которых были ярко выражены желчность, упрямство, подозрительность, оценивали степень развития этих же черт у человека, предложенного им для оценки, значительно выше, чем это делали испытуемые, не обладавшие названными чертами. Эта тенденция приписывать собственные качества или собственное состояние другим людям особенно сильно выражена у лиц авторитарного типа, отличающихся малой самокритичностью и слабым проникновением в собственную личность.

Отсутствие полного взаимопонимания между людьми создает помехи в их общении. Совершенно справедливо подчеркивал Б. Д. Парыгин, что очень часто наши конфликты с другими людьми происходят на чисто субъективной основе, являются следствием непонимания друг друга. В своих взаимоотношениях с другими людьми мы исходим из того, что наши мысли и намерения известны людям, с которыми мы общаемся, а потому не всегда думаем над формой обращения. И если человек в ответ на мое вполне товарищеское, на мой взгляд, обращение, несмотря на мои хорошие намерения, отреагировал неожиданным и неприятным для меня образом, всю ответственность за ухудшение наших взаимоотношений я склонен возлагать на него: значит, он, оказывается, плохой человек. Но ведь он мог просто неправильно понять меня!

Вполне возможно, что в большинстве случаев близкие люди, не имеющие объективно противоположных интересов, доставляют неприятности, делают зло друг другу не потому, что они хотят этого, не потому, что они злы по натуре своей, а просто потому, что они не знают, что совершают зло, "не ведают, что творят".

Кроме того, происходит это и из-за того, что далеко не все люди приучены с детства видеть, замечать эмоциональное состояние другого человека, считаться с ним, стараться понять его. По существу, вежливость - это и есть, очевидно, проявление способности предполагать или знать, что, кроме меня, существуют другие люди, есть другой человек, которому, может быть, сейчас не очень хорошо, и не следует добавлять ему хлопот, а, наоборот, нужно постараться сделать что-либо приятное, утешительное для него.

Рассказывают, что по тихой улице небольшого города не спеша шел аккуратный человек. Увидел он на чистом асфальте тротуара обломок камня или угля, а может быть, просто ком грязи. Пнул его ногой - отбросил на булыжную мостовую, под колеса автомашин - и с легкой душой, с чувством исполненного долга пошел дальше. А ком этот, оказывается, был, как в сказке, переодетым "засекреченным" золотым слитком. Какой-то хитрый злоумышленник вымазал его краской и вывалял затем в пыли, а потом случайно выронил...

Виноват ли человек в том, что он так неделикатно обошелся с этим драгоценным металлом, отбросил этот слиток, пнул его ногой? Нет. Ему показалось, что это "презренный" комок земли, "прах"...

Не так уж редко в общении с другими людьми, особенно в молодые, да и немолодые годы, мы подобным образом небрежно, как мусор, отбрасываем со своего пути из-за случайных слов, жестов, поступков других людей, друзей, знакомых, близких.

Самородок тот вернулся к людям: машины потерли его о булыжники, блеснул он своим благородством на солнце, люди заметили и подобрали его. А человека, которого мы единожды незаслуженно и больно "пнули" своим бесчеловечным обращением, не всегда легко вернуть к себе: у него ведь тоже создалось определенное, основанное уже на факте нашего обращения с ним, представление о человеке, творящем неприятную несправедливость. Если мы обидели его по ошибке, по недоразумению, под влиянием настроения, то его отношение к нам будет складываться уже на основе реального обидного и несправедливого, да и необъяснимого для него отношения. Он ведь знает свои добрые намерения, знает, что он неплохой человек, и потому может в какой-то мере совершенно справедливо считать нас плохими людьми и соответственно относиться к нам. Мы же, в свою очередь, видя его плохое отношение к нам, и не подозреваем, что дали основания для этого. Мы еще более утверждаемся в своем первоначальном отрицательном мнении о нем, и, подобно снежному кому, растут непонимание, отчуждение, вражда, отметая все доброе, светлое, что было между этими людьми в прошлом.

Ведь очень часто мы, подобно эху, на улыбку отвечаем улыбкой, на доверие - доверием, на злобу - злобой, на брань - к сожалению, бранью...

Если восприятие человеком всего сущего происходит через установку, значит, нам надо, по-видимому, с самого раннего детства воспитывать у каждого человека особый настрой, особую активно-положительную гуманистическую установку на восприятие других людей. Это, так сказать, "разлитая" доброта к людям, к каждому человеку, доброжелательность авансом - уже за то, что он человек, что он в принципе может сделать много доброго для людей.

Такая установка - необходимое условие формирования и развития социалистического образа жизни. Но особенно необходима она для регулирования взаимоотношений между супругами, для общения в семье. Общение супругов подчиняется общим закономерностям межличностного общения (о них мы рассказали выше). Но в то же время оно имеет и свои особенности.

Обусловлены они прежде всего постоянным обязательным совместным проведением всей жизни, кроме рабочего времени. Сотрудники, товарищи по работе, друзья и даже влюбленные, может быть, и не всегда имеют реальную возможность быть вместе, рядом друг с другом, когда им хочется быть вместе, но практически в любое время могут приостановить или сделать менее интенсивным свое общение ("забыть" о встрече, оказаться вдруг "очень занятым" и т. п.), если им не хочется быть рядом. Супруги же часто лишены этой возможности. Традиция вынуждает их почти все свободное время быть вместе. Они "обречены", если пользоваться терминологией экзистенциалистов, на совместное пребывание - в одной квартире, а довольно нередко к тому же и в единственной комнатке. (Все это, может быть, и слишком сильно сказано и вызовет недоверие, недоумение, возражение у многих молодых людей, для которых "обязанность" быть рядом со своим самым милым человеком - предмет вожделенной мечты.) Не считаться с этим нельзя. Не зря порой образовываются мужские компании "по месту жительства", не зря. И женские тоже.

Мишель Монтень в "Опытах" рассказывает, что Ликург, легендарный законодатель Древней Спарты, желая оградить супругов от охлаждения любовного пыла, предельно ограничил их общение. Он повелел, чтобы мужья жили отдельно от жен и могли встречаться с ними лишь тайком, в укромных местах и в лесах. Это способствовало не только тому, что молодые спартанцы не теряли своего воинственного духа, не изнеживались со своими молодыми женами, но надо полагать, что был использован и эффект "запретного плода": трудности встречи значительно усиливали привязанность супругов друг к другу.

Тридцативосьмилетний К. Маркс писал своей жене, что "постоянное общение порождает видимость однообразия", что "мелочи повседневной жизни" от этого "непомерно вырастают", в то время как глубокие страсти в результате близости своего объекта "принимают форму обыденных привычек". Стоит людям ненадолго расстаться, как все становится на свое место: казавшиеся раньше великими, важными неприятные мелочи снова оказываются мелочами, а "глубокие страсти вырастают и вновь обретают присущую им силу под волшебным воздействием разлуки"^*.

^* (См.: К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 29, с. 432 - 435.)

Но в общении супругов есть еще одна деликатная тонкость: они в отличие от посторонних, "чужих" людей вступают в весьма интимную связь. А это накладывает свой отпечаток на их взаимоотношения.

Мы долгое время несколько фарисейски, безапелляционно, категорично называли, а некоторые и сейчас называют половое влечение "животным" чувством, а следовательно, низким, позорным, неприличным. Почему? Потому что оно обще у нас с животными? Но ведь и чувство голода, и ощущение жажды, например, у нас также общи с животными. Однако в рамках наших нравов и обычаев, нашей морали, нашей цивилизации дозволено не только открыто говорить об этих чувствах, но и удовлетворять эти потребности в присутствии других людей^*. То есть они признаны вполне человеческими потребностями.

^* (У некоторых племен Южной Америки считалось неприличным на виду у всех принимать пищу, зато публично совершать половой акт не запрещалось никому (см.: К. Имелинский. Психогигиена половой жизни, с. 215 - 216).)

Вместе с тем еще И. Кант говорил, и совершенно справедливо, что если даже разум человека - а это уж чисто человеческое приобретение - направлен только на удовлетворение его собственных индивидуальных потребностей, то, каким бы высокоразвитым он ни был, по существу, он представляет собой в таком случае лишь "продленный инстинкт" животного, то есть животное качество, и гордиться им, следовательно, у человека нет никаких оснований. А значит, и стремление к власти, к определенному общественному положению, карьеризм, то есть страсти, которые, казалось бы, животным совершенно не присущи, вполне могут быть отнесены к "животным чувствам", если эти стремления не связаны с желанием больше, лучше сделать для людей, для общества, наилучшим образом, наиболее полно, с наибольшим эффектом использовать свои способности в общественно полезном деле.

Все зависит не столько от возникшего чувства, стремления, сколько от того, когда, кто, каким образом, в какой обстановке, в какое время проявляет эти чувства, как он с ними обращается, является ли он их бессловесным рабом или разумным и добрым господином.

Вступая в брак, люди, естественно, вступают и в сексуальные отношения.

Теперь молодые супруги уже не могут рассматривать друг друга как посторонних, "чужих" мужчину и женщину. Они стали "своими" - и в кавычках и без кавычек, - родными, близкими, а следовательно, и количество моральных норм, регулирующих обычно взаимоотношения мужчины и женщины в обществе, теперь в семье нередко сокращается. Супруги могут позволить себе в общении то, что раньше могли бы позволить себе только с близкими друзьями, но чего никогда бы не позволили во взаимоотношениях с посторонними. Если уж она не стыдится разделить одну постель, то чего же стыдиться и сказать слово, которое раньше могла бы сказать только в присутствии подруг, или допустить соответствующий жест и т. п. И нередко молодому супругу приходится слышать весьма неожиданное из уст вчерашней целомудренной невесты.

В первое время все это может казаться обоим супругам и очень милым, но постепенно подобное поведение все более и более "размагничивает" людей. Их взаимоотношения, может быть, и не особенно выходят за рамки общечеловеческих норм морали, но рамки, регулирующие отношения между мужчиной и женщиной в обществе, становятся для них обычно чрезвычайно узкими. Молодой муж также позволяет себе иногда делать в присутствии жены то, что он никогда не сделает в присутствии других женщин... Супруги, так сказать, все более и более "рассекречиваются" друг для друга и не всегда, к сожалению, лишь в необходимых границах. Обольстительно вежливый, предупредительный жених превращается порой в неотесанного грубияна, а аккуратная, изысканно одетая, скромная, деликатная невеста может предстать перед своим молодым супругом в виде неряшливой, грубой, сварливой и крикливой жены...

И еще одно новое обстоятельство появляется во взаимоотношениях бывших просто влюбленных при вступлении в брак - ревность. Разные люди ревнивы в различной степени - от нуля до психопатологических размеров. Есть люди, которые и до вступления в брак были в высшей степени ревнивыми. Но почти у всех "степень ревнивости" после вступления в "законный брак" повышается.

Вообще-то любая страсть, не признавая меры, нередко несет за собой пагубные последствия и за это часто осуждается людьми (особенно теми, которые никогда не испытывали ее). Человеку, который никогда не переживал опасности потерять любимого или любимую, ревность представляется обычно просто непонятным безумством. Только те, кому пришлось испытать на себе это чувство, относятся к ревнивцам с какой-то долей сочувствия.

Наряду с любовью ревность, как ее тень, многие столетия является предметом исследования литературы и искусства.

Лет двадцать - двадцать пять назад в наших солидных изданиях можно было прочитать, что ревность - это "отвратительный пережиток прошлого", "низменное чувство, порожденное частнособственническими отношениями", что стоит лишь сознанию человека возвыситься до уважения личной свободы и достоинства других людей, как речи о ревности прекратятся сами собой, поскольку при таких условиях это чувство невозможно, и для его возникновения не будет никаких поводов.

Несмотря на категорически разгромное, уничтожительное или, во всяком случае, крайне неодобрительное отношение к ревности со стороны некоторых философов и писателей, в народе остается старое поверье: ревнует - значит любит. Для многих людей ревность - одно из приятных доказательств любви, и воспринимается она ими - в определенных дозах - с удовлетворением. Например, в наших исследованиях молодые люди, моделируя образ будущего супруга, отметили, что они не хотели бы, чтобы их избранник или избранница были лишены по отношению к ним чувства ревности.

Теперь все чаще попадаются не только в художественной, но и в публицистической и научной литературе утверждения, что и это чувство в какой-то мере имеет определенное право на существование.

Еще А. И. Герцен говорил в свое время, что радикально уничтожить ревность - значит уничтожить любовь к лицу, заменив его любовью к женщине или мужчине вообще, любовью к полу.

Многие наши авторы считают, что трудно найти хоть одного влюбленного, кто не испытывал бы никогда чувства ревности, безразлично относился бы к поведению любимого человека, что ревность и родилась, очевидно, как одно из средств самозащиты любви и потому уничтожить, устранить ее невозможно, а если и возможно, то только вместе с любовью.

Чувство ревности зависит не только от того, насколько сильна любовь, но и от качеств, особенностей самого человека, в том числе и от того, насколько уважительно относится он к другим людям, насколько сильны в нем остатки действительно животного эгоизма. Ведь можно и при великой любви не демонстрировать такой же великой ревности, а можно и без особой любви испытывать и бурно проявлять ревность, если эта маленькая любовь принадлежит большому эгоисту, к тому же недостаточно воспитанному.

Как и другие чувства, чувство ревности далеко не одинаково проявляется у разных людей, принимая всевозможные формы от самых благородных до самых диких, бесчеловечных.

Использовать чувство ревности для самоусовершенствования, как советуют некоторые, едва ли может каждый. И не : только потому, что для этого далеко не у всех в такой ситуации, в таком состоянии хватит силы, но и потому, что любят ведь не только "хороших". Любовь слишком редко базируется на расчетах, на рассудке. Еще В. Г. Белинский говорил, что она основана на "капризе сердца": ведь бывает, что любят человека, даже если рассудком не одобряют своего чувства к нему, а бывает и наоборот - к человеку, казалось бы, достойному во всех отношениях, не испытываешь того особого тепла, которое зажигает свет в глазах, "не лежит душа", "не любится он" - и все тут. Не по хорошу мил, а по милу хорош - это ведь народная мудрость.

Конечно, выяснение отношений с помощью тарелок и прочей домашней утвари не украшает человека. В любой обстановке надо стремиться оставаться человеком, сохранять чувство собственного достоинства (даже если это и кажется подчас совершенно невыносимым). А сохранять достоинство - это значит не только не терпеть унижения, оскорбления со стороны других, но и самому не допускать недостойных человека поступков по отношению к другому человеку.

Но в общем, конечно, ревнивцам не позавидуешь, как говорится. Люди, не умеющие побороть в себе это чувство, как правило, несчастны. Более того, несчастны вдвойне, потому что они одновременно являются и мучителями и мучениками, тиранами и рабами, они живут в вечной тревоге. Создавая атмосферу недоверия, постоянных подозрений в измене, они и сами задыхаются в ней. Они всегда готовы устроить скандал своему супругу - при малейшем поводе и даже без повода, наедине или публично. Все это отражается на их взаимоотношениях с другими людьми, на всей их жизни, в том числе и на половой жизни, приводит к болезненным психическим травмам. Поэтому надо лечиться от этого чувства, избавляться от него с молодых лет, как только почувствовал его острые когти, лечиться самостоятельно (самовоспитанием, тренировкой воли, самообладания) и с помощью врачей-психиатров. Одним из самых эффективных средств борьбы с этим чувством является стремление человека осознать, осмыслить, проанализировать его.

Но и супругу, партнеру следовало бы в данном случае брать на себя часть заботы - для общего блага семьи: стараться не давать никаких поводов, предлогов для ревности, проявить больше тепла, терпимости, особенно в определенные периоды "сна любви", о которых мы будем говорить позднее.

К сожалению, в современной науке чувство ревности изучено очень слабо. В какой-то мере понять его жестокий механизм помогает учение великого русского физиолога А. А. Ухтомского о доминанте - явлении, родственном установке. Под доминантой он понимал более или менее устойчивый участок, очаг повышенной возбудимости, привлекающий к себе волны возбуждения из самых различных источников и способный под их воздействием к накоплению и дальнейшему увеличению своего возбуждения. (Явление это он открыл в 1904 году, а сформулировал принцип доминанты в 1922 году.)

Кому не известно, что именно больной палец задевают, именно на больную мозоль наступают чаще всего. Так нам кажется. А на самом деле одинаково часто задевают и больные, и здоровые наши пальцы, только больные у нас "на особом учете", к ним у нас повышенное внимание. Доминанта стоит как бы между человеком и реальностью, в значительной мере определяя избирательность нашего восприятия окружающего мира.

Отыскивая кого-нибудь в толпе, мы не замечаем, не видим, не различаем других людей. Заядлый грибник В лесу не обращает внимания на цветы и орехи, на причудливые изгибы ветвей и радужные краски листвы, не замечает многого из того, что не относится непосредственно к грибам. Зато грибы он видит, что называется, сквозь землю даже там, где их нет. Все это является результатом влияния доминанты.

Каждую минуту нашей жизни огромные области живой и неповторимой реальности проскакивают мимо нас только потому, что доминанты наши направлены в другую сторону, писал А. А. Ухтомский. Общий колорит, под которым рисуются нам мир и люди, в чрезвычайной степени определяется тем, каковы наши доминанты. Например, ученый схоластического склада, догматик, кстати и некстати будет совать свою излюбленную точку зрения и искажать ею живые факты. Новые факты и люди уже ничего ему не говорят нового. Он оглушен собственной теорией. Он не может допустить, чтобы поколебались однажды уловленные руководящие определения, однажды избранные координатные оси, на которых откладывается реальность, - так, по словам А. А. Ухтомского, работает доминанта у некоторых профессиональных ученых.

Но это бывает не только у них. А разве вспыхнувшая ревность не притягивает "за уши" всевозможные факты, безобидные поступки супруга, чтобы, истолковав их в своем мрачном освещении, использовать в качестве "улик"? Малейшая задержка на работе, непреднамеренный жест или слово в дружеской компании, давно забытое детское увлечение и тому подобные мелочи скрупулезно собираются этой доминантой для обвинения против супруга или супруги.

Доминанта лишь усиливается от встречных антагонистических воздействий, торможений, ее волна поднимается до максимума. Поэтому еще большую агрессивность проявляет подвыпивший забияка, которого удерживают за руки; по этой причине, очевидно, так сладок и запретный плод. А. А. Ухтомский рекомендует не вступать в споры и прения с людьми, если у них сложилась доминанта. Ее не преодолеть словами и убеждениями, всяческими возражениями, она будет ими только питаться и подкрепляться. Надо просто подождать, пока она сама себя изживет.

Однако не надо полагать, что доминанта - явление, хоть и неизбежное, но нежелательное. Она занимается не только "вредительской" деятельностью. Именно благодаря ей совершаются научные открытия во время прогулки, на пляже, в лесу, во сне и в дружеских беседах под влиянием случайных обстоятельств.

Важной особенностью общения супругов в семье является и то, что оно происходит в значительной мере на бытовом, прозаическом, будничном фоне. Писатель М. Анчаров устами одной из своих милых героинь из пьесы "День за днем" очень мудро заметил, что в общении с другими людьми, посторонними мужчинами и женщинами люди видят парад, а дома его кухню. А вещи эти, как известно, далеко не всегда тождественны.

Нельзя не считаться и с тем, что на характер взаимоотношений супругов в семье может влиять и воздействие их родителей. У некоторых индейских племен отношения мужа со своей тещей, а также с бабушкой жены строго регламентированы: они не имеют права не только разговаривать друг с другом, но даже смотреть друг на друга. В странах, где эти отношения менее регламентированы, нередко взаимоотношения мужа с тещей или жены со свекровью, не вполне оправданное и не всегда разумное вмешательство родителей накладывают заметный отпечаток на характер взаимоотношений супругов между собой. И многие молодые супруги (до 46 процентов) изъявляют желание жить хоть и поблизости от родителей, но отдельно от них.

Не способствует укреплению, улучшению взаимоотношений между молодоженами и их родителями и такая позиция молодоженов, согласно которой "предки" существуют только для того, чтобы помогать своим детям.

Люди разного хотят, разного ожидают от супружества, по-разному представляют себе свое положение, свою жизнь, свою роль в супружеской жизни. И если у молодых супругов не совпадают эти ожидания, понимание этих ролей, прочность брачных уз ослабевает. Американский социолог А. Джекобсон опросил сто пар разведенных и сто пар продолжающих совместную жизнь супругов об их ожиданиях от брака, об их понимании своих супружеских ролей и ролей своих супругов: оказалось, что те, кому удалось сохранить брак в целостности, проявили значительно больше сходства в понимании семейных ролей, чем те, кто разорвал свои отношения с супругом.

Молодая красивая девушка, кумир родителей и родственников, по своей наивности может вполне серьезно полагать, например, что она создана только для того, чтобы муж ее "на руках носил". И конечно, даже достаточно приемлемая, с точки зрения других женщин, семейная жизнь может ее глубоко разочаровать.

Разница в характерах, в воспитании, в привычках, в стиле поведения; трудолюбивый это человек или ленивый, серьезный или легкомысленный, бережливый или расточительный, веселый или сумрачный, аккуратный или неряшливый - все это становится в семье очень заметным и важным. Привычки, вкусы, взгляды каждого супруга в отношении режима дня, в распределении бытового труда, в создании домашнего уюта, в расходовании средств и т. д. начинают оказывать влияние на каждого в семье и зависеть от взглядов, привычек, вкусов другого.

Можно иметь единство в общих, глобальных взглядах на супружество, желать создать трудовую семью с хорошими и воспитанными детьми и тем не менее постоянно вступать (особенно в молодости, в первые годы совместной жизни) в столкновения друг с другом по мелочам.

У одного из них в семье у матери был, например, заведен один порядок: в доме ходили и все делали бесшумно; у другого на это не обращали внимания, там чрезмерно громко хлопают дверьми и с шумом моют посуду. Один любит, чтобы каждая вещь лежала на своем месте; другой кладет предметы куда попало и потом мечется по квартире. Один делает все быстро, но, так сказать, наспех, "эскизно"; другой привык делать все тщательно, основательно, но медленно. Один привык следить за модой; другой к этому относится подчеркнуто безразлично и в то же время пренебрежителен к людям, следящим за модой. Один любит ходить в кино, в театр, в гости; другой предпочитает в пижаме посидеть или лучше полежать перед телевизором. Один привык вставать рано даже по воскресеньям; другой любит до последней секунды понежиться в постели даже в рабочий день. Один любит посидеть в весьма шумной компании за рюмкой вина; другой не переносит одного вида пьющих людей.

Проявляя друг к другу определенную терпимость, снисходительность в этих мелочах, люди с совершенно различными взглядами и привычками, отказавшись от одних и усвоив иные, могут легко уживаться друг с другом. Но при отсутствии этого умения возникает так называемая семейная каторга. Ведь муж и жена постоянно находятся перед глазами друг друга. Для общения с товарищем, другом достаточно, что у него и у меня общие взгляды по основным проблемам, интересующим нас, а в семье важно и то, как он отпивает чай и как дует на горячий суп...

Самое лучшее, конечно, если супруги сумеют найти общий язык по этим вопросам, мягко, деликатно, но откровенно договорятся о том, какие привычки партнера наименее приятны другому, постараются в чем-то перестроить себя или признать, что "не так, как я" еще не означает "неправильно" и "плохо". И обычно молодожены перенимают друг у друга все полезное, стараются изменить, переделать свои привычки, помогая друг другу и проявляя снисходительность к слабостям другого. Но нередко люди не в состоянии поступиться своими привычками из-за упрямства или по другим причинам.

До женитьбы все это не мешало им любить, ценить и уважать друг друга. Но при совместной супружеской жизни со временем несовместимые привычки могут превратиться во взаимную неуступчивость, перерасти в постоянные, хоть и мелкие конфликты, отравляющие все то хорошее, что было и могло бы быть между ними.

Все это, конечно, мелочи. Но ведь из мелочей складывается, так сказать, эмоциональный фон семейной жизни. Кроме того, в семье эти мелочи, как говорят кинематографисты, поданы крупным планом. А к тому же нередко некоторые люди слишком склонны к поспешным обобщениям. Из-за того, что жена новый тюбик зубной пасты начала сдавливать не с "хвоста", а у самого горлышка, оказывается, могут быть крупные разговоры ("Ты всегда вот так делаешь, лишь бы сейчас тебе было хорошо, а что потом будет, не думаешь...").

Нам подчас бывает очень трудно понять другого человека особенно в этих мелочах. Базаров у И. С. Тургенева пусть и грубовато, но довольно метко выразился: "Человек все в состоянии понять - и как трепещет эфир, и что на солнце происходит, а как другой человек может иначе сморкаться, чем он сам сморкается, этого он понять не в состоянии".

Кроме того, у некоторых людей гипертрофирована склонность к переустройству окружающей микросоциальной среды - своих близких. В общем-то это одно из существенных отличий человека: он стремится преобразовать окружающую среду для более полного удовлетворения своих потребностей. И мы вполне справедливо не очень уважаем людей, только приспосабливающихся. Но в общении между людьми, особенно в семье, между супругами эта чрезмерная склонность к преобразованию других нередко может служить причиной глубоких конфликтов.

Любовь и ненависть живут в очень тесном соседстве: любя что-то, по нашему мнению, хорошее, мы проникаемся ненавистью ко всему, что этому хорошему мешает быть лучшим. (Поистине лучшее - враг хорошего.) Кажется, Бернард Шоу говорил в шутку: моя жена - чудесная, замечательная женщина, очень хороший человек. И она была бы идеальной женой, если бы постоянно не пыталась сделать из меня ангела.

Очень распространенная и, наверное, самая человечная черта у нас - стремление сделать доброе дело другим людям. Но именно этот гуманизм приводит нередко к конфликтам в семье. (Еще одна иллюстрация к положению о переходе наших достоинств в недостатки.) Крыловский услужливый медведь убил камнем мужика из самых добрых побуждений: он хотел покарать надоедливую муху, которая садилась на спящего мужика и могла, по мнению медведя, разбудить его, нарушить его сон; он заботился о своем друге...

Ох уж это вечное, неотъемлемое от человека стремление к идеалу! ("Ах, если бы еще и вот тут исправить!") Любовь наша выделяет, заставляет нас замечать уникальность, неповторимость любимого человека. А эта индивидуальность образована всей совокупностью его качеств, свойств, в том числе и тех, которые кажутся нам отрицательными. Без них человек перестанет быть самим собой, утрачивает и те свои черты, которые внушили нам любовь к нему.

"Хороший муж, ласковый, внимательный, помогает во всем, все делает в доме, всегда считается со мной, советуется, только вот нет у него такой твердости, силы характера, мужественности, как, например, у Николая Степановича!" Если бы ему еще и это, дескать, для полного счастья. А может быть, это "только" уничтожит все остальные прелести вашего мужа (жены)? Может быть, жена твердохарактерного Николая Степановича начисто лишена всех тех благ, которые вы даже перестали замечать, и мечтает о том, как бы "смягчить" этот характер?

Вообще говоря, уже появление такого критического отношения к супругу или супруге, стремление к решительной перестройке его должны бы настораживать нас, потому что они могут служить первым сигналом временного или окончательного угасания любви. Потому что истинная любовь не только принимает человека таким, каков он есть, со всеми его особенностями, но и хочет его именно таким. Конечно, у человека могут быть не только приятные особенности, но и "просто" особенности, и неприятные особенности. И конечно, недостатки надо изживать, устранять. Но жизнью проверено, что наиболее эффективным способом переделки человека оказывается не непосредственное внешнее воздействие на его отрицательные качества, "хирургическое" устранение всего плохого в нем, а мобилизация, активизация его достоинств, всего положительного, ценного, хорошего в нем.

Древнейшую, священную для каждого медицинского работника первую заповедь Гиппократа: "Не повреди!" - надо бы, по-видимому, пропагандировать, популяризировать и среди молодоженов, среди всех людей. Зачем решительно и безответственно сразу браться за скальпель? Может быть, хирургию души оставить на самый крайний случай? Может быть, сначала попробовать терапию?

"Ты почаще напоминай ему (жениху своему, бывшему преступнику. - Ред.), что он хороший, и он будет хорошим", - поучает горьковский Лука молодую женщину, И это в общем-то справедливо. Всеми действиями, формами общения почаще надо бы напоминать об этом хорошем людям, в том числе и близким своим. Даже если это хорошее у них едва заметно, даже если почти незаметно, - напоминать постоянно, и они будут становиться лучше. Это элементарная домашняя психотерапия.

Известный французский писатель Андре Моруа в своих "Письмах к незнакомке" советует женщинам, стремящимся перевоспитать своих супругов, переделать их на свой лад, смягчать свои усилия (и их мучения) похвалами, подобно тому как скульптор смачивает глину, прежде чем она уплотняется под его пальцами. Это необходимо потому, говорит он, что мужчина ищет в любви, в семье, в своей "пещере" доверия и прибежища. Но при постоянной критике (особенно резкой) обитель его становится для него полной угроз и ограничений, и он вынужден будет - у себя дома! - обороняться. "Вначале, если он очень влюблен, он вытерпит это, попробует исправиться, затем, неизбежно вернувшись к своей истинной сущности, станет проклинать свою наставницу. Его любовь поколеблется и угаснет, он начнет ненавидеть женщину, быть может отнявшую у него самое драгоценное достояние - веру в себя. Так по вине слишком неопытных женщин в семье возникает тайное озлобление".

Подобные рекомендации дает мужьям в своей "Новой книге о супружестве" Р. Нойберт, но не для перевоспитания своих жен, а просто для создания благоприятной психологической атмосферы в семье. По его мнению, большинство женщин "любят слухом", а потому супругу надо не стесняться по нескольку раз проявлять "забывчивость", повторяя своей жене, что она самая милая, самая очаровательная, самая прекрасная, в общем, "самая-самая". Даже очень умные женщины с удовольствием выслушают это, хотя они прекрасно знают себя, знают, что этим словам не следует придавать слишком серьезное значение, но тем не менее они никогда не устают слушать их. Даже если женщина прокурор, говорит Р. Нойберт, то и тогда она может шесть раз в день с глубоким удовлетворением выслушивать, как Он неизменно подтверждает ей это в разных вариантах. (Только форму комплиментов периодически надо менять: например, "Я не говорил еще тебе сегодня, что ты чудесно выглядишь?" Она, конечно, скажет, что нет, не говорил, если даже слышала это всего пятнадцать минут назад, ему же нужно немедленно исправить свое "упущение".) Искусство иного ловкого соблазнителя (зачастую человека пустого и неумного и потому в избытке располагающего свободным временем) состоит именно в знании этой слабости женщин и в умении пользоваться ею. При этом, говорит Нойберт, женщина отлично может понимать, что этот человек - краснобай, льстец, что он сам не верит тому, что говорит, но ничего не помогает: уши работают "напрямую", минуя критические анализаторы, и делают свое черное дело...

Правда, и с комплиментами, очевидно, надо знать меру и хоть изредка разбавлять их практическими действиями. Если муж будет, например, весь свой выходной лежать на диване, бесстрастно наблюдая, как жена носится по квартире с тряпками, кастрюлями, пылесосом, и через каждый час говорить ей, что она самая красивая на земле, некоторые жены могут воспринять это как издевательство. Даже если они не прокуроры.

Мудрые люди говорят, что любящая женщина всегда в той или иной мере является отражением любимого мужчины. И действительно, бывает, например, что молодой человек, увлеченный какой-то интересной идеей, поделившись ею со своей симпатичной и симпатизирующей ему знакомой, слышит в ответ: "Ой, как правильно, я тоже так думала!" Юноша радуется, что нашел наконец-то настоящего единомышленника, да еще такого милого, - короче, судьбу свою. Через некоторое время он может с сожалением обнаружить, что единомышленник-то этот не такой уж стойкий. Но она не обманывала его, не притворялась. Просто действительно она думала не так, какие-то расплывчатые, туманные мысли на эту тему когда-то мелькали у нее в голове именно в таком направлении. А теперь, когда он вот так четко и ясно сформулировал свои мысли, она вспомнила об этих "отрывках" мыслей. Она именно этой стороной повернулась к нему, став его отражением.

Но это бывает не только с молоденькими девушками. И любой человек, общаясь с другим, в особенности интересным, важным, значимым для него (референтным, как говорят социологи) человеком, невольно настраивается на его волну, поворачивается к нему именно теми гранями, в которых находится больше всего общности с этим человеком. В простейшем случае, в беседах с рыбаком мы выступаем в качестве рыбаков или, в крайнем случае, потребителей рыбы, знатоков, ценителей рыбных блюд; в беседах с охотниками - охотниками или любителями дичи, природы; в беседах с писателями - читателями, с артистами - ценителями искусства и т. д. Подобным же образом мы соответствующей стороной поворачиваемся навстречу проявлению в наш адрес нравственных и психологических качеств людей: с вежливым человеком мы невольно мобилизуем свою вежливость, с крикливым нам очень хочется "подняться Октавой выше". Только в общении с человеком, не пробудившим в нас никаких эмоций, мы остаемся равнодушными, остаемся, так сказать, статистическими единицами в самом чистом виде...

И еще об одном интересном явлении хотелось бы сказать - о влиянии литературы, искусства на общение людей. Известно, что они учат нас жить, учат познавать людей, общаться. Но вместе с тем книги, фильмы, спектакли и балуют нас в некотором отношении. Порождая симпатию к своим героям, заставляя нас отождествлять себя с действующими лицами, они в то же время выводят нас из обычного, привычного для большинства людей "двухмерного пространства" в пространство трехмерное. Они как бы дают возможность нам, читателям и зрителям, вместе с автором и актером переместиться в третье измерение, из которого хорошо видны все замыслы, интриги героев, вся "кухня" общения. И мы видим, например, как не прав Отелло в своих упреках Дездемоне, как несправедлив Арбенин к Нине. Мы полагаем, что на их месте вели бы себя иначе, мы хотели бы вести себя иначе в подобных ситуациях. Но ведь в жизни-то мы, к сожалению, живем, так сказать, на плоскости: многих поступков, а тем более их мотивов, побуждений, намерений наших близких не видим, не знаем и потому придумываем их.

Известная писательница Агата Кристи рассказала о случае, когда муж, ранее умертвивший двух своих жен и намеревающийся покончить и с третьей, внезапно умер потому, что она, почувствовав недоброе, защищаясь, вынуждена была соврать ему, что-де насыпала яду в кофе. Он вдруг "вспомнил", что вкус у кофе сегодня был действительно необычным (поверил), - упал в кресло и умер. Будучи сам большим негодяем, он умер от чрезмерной веры во всеобщую подлость людей. (Случай, по мнению специалистов, вполне возможный.)

Французский писатель Пьер Данинос в "Записках майора Томпсона" очень остроумно и весьма колюче пишет, что в обычной жизни мы не примем и сотой доли того, с чем готовы примириться, чему горячо аплодируем в театре. Женщины, например, оплакивают Анну Каренину; они вполне допускают, по крайней мере на сцене, что отца семейства, ослепленного прелестью юной девушки, могут пожирать муки любви; они трепещут за Тристана, которого сейчас выдадут следы на полу. "Такова любовь, - говорят они, - такова жизнь". Но если в один прекрасный день их собственного мужа будет пожирать то же пламя, та же любовная тоска, от понимания этой любви ничего не останется.

В жизни мы вынуждены полагаться главным образом на свой личный опыт, очень небогатый. А произведения искусства и изображенную в них жизнь многие воспринимают как сказку, как чистую выдумку, ничего общего не имеющую с действительностью.

Поэтому, готовя молодых людей к семейной жизни, да и вообще к большой жизни, необходимо развивать у них умение общаться, умение любить, умение уважительно относиться друг к другу, стремление понять другого человека, чтобы мелкое, сиюминутное никогда не перечеркивало главного, основного - не только в общественном месте, на работе, но и дома, в семье, несмотря ни на какие бури в душе. Надо развивать у людей тактичность, склонность проникать в психическое состояние другого человека, стремление открывать в нем прежде всего положительные черты, просвещать людей в психологическом и социально-психологическом отношениях. Надо научить людей (учиться самим) уважительно относиться к точке зрения другого, уметь быть в меру снисходительным, уметь прощать и уступать, не накапливать обиды, уметь разделить горе, печаль и удвоить радость другого своим сочувствием, соучастием.

И очень неплохо было бы внушить каждому вступающему в брак элементарно простую мысль: любовь рождается сама. Но все рожденное смертно. Вечность любви соизмерима только с продолжительностью жизни любящего. Любовь к тебе может умереть слишком рано. Она питается тобой, твоими поступками, твоими действиями. Она может умереть от истощения - при недостатке пищи. Она может умереть и от отравления - при пище недоброкачественной. Любовь может быть и убита, умерщвлена - и не только умышленно, но и по неосторожности. Об этом забывают иногда. И очень скоро после возвращения из загса, после юридического скрепления союза, некоторые супруги накрепко забывают, что сердцу не прикажешь, и начинают диктовать ему самым грозным тоном - правда, не своему, а преимущественно сердцу своего супруга.

Любовь надо беречь, любовь надо вскармливать, за любовью надо ухаживать и после свадьбы: только сорняки вроде эгоизма, завистливости растут без всякого присмотра, без всякой заботы, потому что у них слишком цепкие, древние корни. С любовью надо считаться: у нее свои законы. Мы не знаем еще полностью, каковы они, но кое-что уже начинает становиться понятным. Об этом мы и будем говорить в следующей главе.