3. Любовь - уважение, благодарность, сострадание

В рассматриваемых случаях любовь проявляется обычно через восхищение, преклонение, благодарность, раскаяние, сострадание, сочувствие, жалость или покровительство. Восхищение и преклонение практически неотделимы от самозабвенности и готовности к самопожертвованию. Чаще всего так любят людей с незаурядными творческими способностями, с огромным потенциалом нравственно-психологических и других духовных качеств. В них видят исключительных личностей, которые в определенных условиях могли бы выполнить важную и даже историческую миссию, поэтому ответное их чувство принимается с благодарностью. Главной, если не единственной целью влюбленного в такого человека - облегчать великому человеку жизнь, создавать условия для проявления его способностей, направлять его и вдохновлять. Благодаря этому такая любовь превращается в постоянное преклонение и бесконечную цепь жертв.

Можно сказать, что в большинстве случаев подобный тип взаимоотношений приводит к самой прочной и счастливой любовной связи. Глубокое и искреннее преклонение перед талантом любимого и благородством его натуры постоянно освежает и поддерживает любовное чувство. Неутомимая забота о любимом, со своей стороны, дает возможность всякий раз представать перед ним в новом свете. В свою очередь партнер начинает все больше восхищаться и преклоняться перед такой бескорыстностью и самоотверженностью. Таким образом любовь становится для обоих стимулом и источником прочного человеческого счастья.

Ф. М. Достоевскому в последние 14 лет жизни посчастливилось испытать облагораживающее влияние такого беззаветного преклонения. "В самом деле, - вспоминает Анна Григорьевна Достоевская, - я безгранично любила Федора Михайловича, но это была не физическая любовь, не страсть, которая могла бы существовать у лиц, равных по возрасту. Моя любовь была чисто головная, идейная. Это было скорее обожание, преклонение перед человеком, столь талантливым и обладающим такими высокими душевными качествами."^*

^* (Достоевская, А. Г. Воспоминания. М., 1971, с. 122.)

Женщина, родившая великому писателю четырех детей, конечно же, любила мужа и нормальной физической любовью, как все нормальные люди. Но основным, определяющим в ее отношении к мужу, как, впрочем, и Достоевского к ней (это видно из их переписки), было обожание, преклонение "перед человеком, столь талантливым и обладающим такими высокими душевными качествами". Поэтому, если в других случаях доминирующий мотив любви менялся, как выразисля бы К. С. Станиславский, в направлении от экстаза к дружбе, или от восхищения к привычке, то любовь Федора Михайловича и Анны Григорьевной развивалась по восходящей линии - к все большему восхищению, преклонению и обожанию.

Важной особенностью любви, характеризующейся обожанием и преклонением, является то, что она обычно возникает между людьми, творческие возможности которых сильно различаются. Один из них, как правило, способнее, талантливее и удачнее в поисках и реализации своего жизненного призвания, в то время как возможности второго гораздо скромнее, но компенсируются тонкой чувствительностью натуры и способностью жертвовать собой ради любимого. Благодаря этому разные с точки зрения творческих возможностей люди пользуются всеми радостями настоящей, большой и искренней любви, причем каждый из них вносит в ее развитие свой, ничем не заменимый вклад.

Бывает и так, что преклонение возникает из сознания серьезности предстоящих испытаний, неизбежности жертв и трудностей, трагической раздвоенности чувств. Героиня Мопассана из "Сильна как смерть", покорившись знаменитому художнику Оливье, на следующий день вместе с дочерью появилась у него "... и на губах у нее была такая печальная улыбка, и такой у нее был убитый вид, что художнику показалось, будто в этих скорбных голубых глазах, доселе таких веселых, он видит все страдания, все угрызения совести, все муки женского сердца. В нем шевельнулась жалость, и чтобы она забыла о случившемся, он стал проявлять по отношению к ней самую деликатную сдержанность, самую тонкую предупредительность. Она отвечала на это кротко, ласково, она выглядела усталой и разбитой, страдающей женщиной"^*.

^* (Мопассан. Собр. соч., с. 35.)

Очень скоро эта женщина с благородной натурой сделает единственной целью своей жизни заботу нравиться художнику больше всех женщин. И она по-настоящему начнет бороться за Оливье, поясняет Мопассан, чтобы "всюду, где он мог услышать разговоры о ней, превозносили ее обаяние, ее ум, ее вкус, ее туалеты. Она хотела нравиться другим ради него, ... чтобы он гордился ею и ревновал"^*. Однако эта борьба, внушающая респект усилиями и готовностью к самопожертвованию, не вызывает особого сочувствия, ибо цель ее - обеспечить себе личное счастье мещанского существования. И если Анна Григорьевна Достоевская посвятила любимому мужу и его творчеству всю свою жизнь, возлюбленная Оливье отдает ему лишь всю себя, хотя и без остатка. Поэтому можно сказать, что она жила для любимого, в то время как Анна Григорьевна жила через и ради любимого.

^* (Там же, с. 39.)

В других случаях любовь между мужчиной и женщиной проходит под знаком сострадания. Классическими в этом отношении являются художественные интерпретации Достоевского в "Идиоте" (любовь княза Мышкина к Настасье Филипповне) и в "Униженных и оскорбленных" (любовь Наташи к Алеше).

Способность к состраданию, являющаяся сущностной чертой характера Мышкина, должна была бы заставить его обратить внимание и на других несчастных женщин. Князь, однако, не распыляет своей любви, не проявляет сочувствия к другим, более красивым и достойным женщинам, ибо очарован и пленен прелестями одной лишь Настасьи, потому что влюбился он в нее с того самого момента, когда увидел ее портрет. Силу его чувства, идущего из глубины инстинктов, разума, интуиции, нейрофизиологических реакций, чувственного восприятия и ... бог знает из каких еще глубин, кажется, нельзя однозначно и правдоподобно объяснить ничем, кроме скрывающейся за состраданием и проявляющейся главным образом через него любовью.

Несокрушимая решительность усилий, беззаветность и трагичность, с какой князь Мышкин борется за Настасью Филипповну, свидетельствуют о том, что он относится к ней не как к страдающему человеку вообще, а именно как к любимой страдающей женщине. Поэтому и его "прозрение" насчет ее безумия, хотя не лишено известных оснований, по сути дела представляет последнюю попытку оправдать и защитить ее.

Случай с Наташей еще яснее в рассматриваемом нами аспекте. Сама она всем своим поведением дает понять, да и говорит о том, что сознает свое превосходство над любимым как в умственном, так и в нравственно-психологическом, характерологическом и житейско-практическом отношении. В то же время девушка совсем не скрывает и того, что любит Алешу таким, какой он есть. Сочувствие к Алеше, который с точки зрения постороннего наблюдателя заслуживает одного лишь презрения как бесхарактерный, эгоистичный тип, в данном случае является проявлением любви. Наташа не может восхищаться умом своего избранника, не может гордиться его благородством или великодушием, возвышенной его нравственностью и т. п., поэтому любовь ее проявляется в жалости и покровительственном отношении. И если князь Мышкин отчаянно пытается оправдать любимую в своих глазах и в глазах окружающих, объявляя ее безумной, Наташа делает такую же отчаянную попытку оправдать Алешу, объявляя его... ребенком.

Все это приводит нас к выводу, что любовь бесконечно разнообразна как по своим проявлениям, оттенкам, силе переживаний, быстроте перехода от одного состояния к другому и по своему воздействию, так и по способам своей мотивированности и осознанности. Одни люди знают, за что они любят, и могут объяснить это, другие же не только не знают, не могут объяснить, но и не хотят ничего знать. Вторые хотят видеть в любимом существе воплощение своих идеалов и, убедившись в невозможности этого, успокаивают себя фантастическими внушениями и самовнушениями. Третьи принимают любимого таким, каким он есть, пытаясь помочь ему стать лучше, и сами меняются под его влиянием. Четвертые, которые не нашли приемлемого объяснения или оправдания своей любви, маскируют ее - умело или не очень умело, - приводя аргументы, прячут любовное чувство в тени великодушия, сострадания, самопожертвования, подчинения или слабости.

Поэтому в одних случаях любовь предстает перед нами как нечто разумное и понятное, а в других - как что-то неясное, неопределенное, недозволенное, неразумное, алогичное, патологическое и т. д. Однако за всеми этими более или менее правильными определениями и классификациями всегда стоит весьма сложное, многогранное, всеохватное биологическое и социальное, сознательное и бессознательное, коллективное и индивидуальное, общезначимое и неповторимо личное влечение к конкретному избраннику.