Дети в разрушенной семье

Два поколения - взрослые и юные, родители и дети. Поколения, живущие бок о бок в рамках одного общества, в рамках той или иной отдельно взятой семьи. Что определяет взаимоотношения между ними сегодня? Рассматривая движущие силы так называемого конфликта поколений, мы говорили уже об ухудшении отношений между отцами и детьми, вызванном, в частности, глубокими идеологическими разногласиями. Отмечались и рост отчужденности между родителями и детьми на семейном уровне, а также дефекты в механизме семейного воспитания, отсутствие "мужского начала" в формировании личности ребенка и многое другое. Так было в 60-х гг. И, забегая вперед, заметим, так остается и поныне, только в еще более острой форме! И в наши дни тончайшие узы душевной близости и привязанности, то главное, что соединяет представителей двух разных поколений (связанных одной кровью), становятся призрачными и рвутся уже в раннем детстве между американскими родителями и детьми, самым пагубным образом отражаясь на воспитании и судьбах подрастающего поколения.

В Америке сегодня много говорят о семейной атмосфере, в которой растут дети, об их отношениях с родными. Так, профессор социологии Чикагского университета Дж. Коулман утверждает, что "никогда еще подростков не отделяла от взрослых такая пропасть, какая отделяет сейчас". А другой ученый, Чарльз Ф. Гейгер констатирует: "Каждое поколение все меньше и меньше получает воспитания и поддержки в семье. Дети не получают того внимания, в котором они нуждаются... И эти дети вырастут, сами станут родителями и также не смогут воспитать своих детей". Вывод вполне логичный!

Но, быть может, речь идет только о семьях из низших слоев общества, для которых все проблемы особенно обострены? Нет. Беда эта общая для всей Америки. Как отмечает журнал "Ю. С. ньюс энд Уорлд рипорт", "симптомы семейной патологии" быстро распространяются на Все слои общества. По мнению этого печатного органа, "следствием духовного вакуума", в котором живут современные американские дети, становится "отклоняющееся поведение". Что это такое? Под этим термином специалисты подразумевают любое поведение ребенка, не укладывающееся в принятые нормы: правонарушения, злоупотребление алкоголем и наркотиками, побеги из дому, прогулы занятий в школе, психические и нервные заболевания, самоубийства среди детей и подростков. Причем по каждому из перечисленных "отклонений" отмечен небывалый доселе рост. Рост, выражающийся не только в сухих цифрах статистических отчетов, а в трагедиях конкретных детских судеб, которые никакими цифрами не измерить.

Причины трагедий разные. Одна из них - развод родителей. Разумеется, разводы ни в коей мере нельзя назвать явлением сугубо американским. С этой социальной проблемой сталкиваются почти во всем мире. Однако, как это было показано ранее, в США, стране, удерживающей своеобразный мировой рекорд по коэффициенту "разводимости", распад семей обусловлен прежде всего действием антагонистических противоречий самого буржуазного общества, которое и должно нести ответственность за то, что ежегодно разводы затрагивают в США более миллиона детей, особенно в семьях с детьми младше 6 лет.

А вот свидетельство А. Солнита, директора Иельского центра изучения детей в Нью-Хейвене (штат Коннектикут): "Развод - одна из наиболее серьезных и сложных проблем, вызывающих расстройство психического здоровья детей в 80-е гг. с неизбежно вытекающей из этого склонностью американских детей к антисоциальному поведению".

Развод влечет за собой срывы в общении родителей и детей. Распад семьи последние воспринимают как акт бесправия. Исследования, проведенные в США, показывают, что подавляющее большинство детей не подготовлены к тому, что может произойти в их семьях. При разводе родителей детский мир неожиданно распадается на части и реакция детей чаще всего бывает универсальной - шок, за которым наступает глубокая депрессия, негативизм, гнев, снижение самооценки. Об этом, кстати, считает нужным предупредить своих читателей американский еженедельник "Ньюсуик". "Дети разведенных родителей испытывают глубокое чувство утраты и неожиданно осознают себя уязвимыми перед силами, которые не поддаются их контролю", - пишет психолог Ли Солк. Нельзя сказать, чтобы в США не изучали проблемы, связанные с негативными последствиями разводов для детей. Здесь проведено немало исследований для выяснения, например, реакции ребенка на распад семьи в зависимости от его возраста. Скажем, вполне научно обосновано - чем меньше ребенок, тем более вероятно его восприятие развода как доказательства того, что по крайней мере один из родителей не нуждается в нем и отвергает его лично. Американская исследовательница Дж. Валлерштейн обнаружила также, что самые маленькие дети-от 2,5 до 3,5 лет - отвечают на разрушение семьи повышенной нервной возбудимостью, плаксивостью, расстройством сна, чрезмерной пугливостью. Они не желают мириться с мучительной реальностью и в своих любимых играх всегда соединяют маму, папу и ребенка вместе, расставляя за столом три стула и сажая на них трех соответствующих кукол. Дети же постарше - в возрасте от 3,5 до 6 лет - часто испытывают чувство вины за случившееся. У них развивается устойчивая тенденция к самообвинению.

Есть и конкретные примеры из жизни. В печати появилась история о неком Чарльзе Шарплесе. Мальчику было 4 года, когда отец оставил его с матерью. Но и спустя несколько лет Чарльз мучительно вспоминает обстоятельства развода родителей. Семья сидела за столом, когда сын поинтересовался, что будет на обед. Мать ответила: "Рыбные палочки". На что маленький Чарльз возразил, что не любит рыбные палочки и есть их не будет. Мать рассердилась, сгребла еду в кучу и выбросила в мусорное ведро. Тогда-то отец и пришел в ярость, выскочил из-за стола, собрал быстро вещи и навсегда исчез из дому. Долгое время юный Чарльз был уверен, что именно его поведение послужило причиной развода родителей. Ребенок страдал, занимался самобичеванием.

Казалось бы, во всем разобрались американские исследователи. И в том, что дети 7-9 лет достаточно взрослы, чтобы понять происходящее в семье, и, следовательно, уже не могут думать, будто все в порядке. Американские специалисты единодушно признали также, что 7-9 лет - самый опасный возраст для детей, в семье которых происходит развод. Ученые утверждают, что мальчики, от которых ушел отец, нередко пытаются занять его место, беря на себя непосильные обязанности. Так, один J7-летний ребенок из Восточного Хэмптона в Нью-Йорке, родители которого развелись, доводил себя до изнеможения во время дежурств, которые он добровольно нес ночью у дверей спальни матери и сестер, чтобы защитить их при случае от грабителей...

Столь печальные истории, рассказанные вездесущими американскими репортерами, и в самом деле могут тронуть читателей буржуазной прессы, заставить их посетовать на горькую долю покинутых детей. Да и нам трудно оставаться равнодушными, детская боль - самая тяжелая. Вот только одно не мешало бы добавить: исследователи американского образа жизни, как правило, забывают в своих поисках о главном, о том, чем вызваны детские страдания, - о капитализме и его пороках. Истории же их звучат так, будто все происходящее - неизбежное зло американской "цивилизации". Ну а дети? Дети страдают горько, не скажешь, что по-детски. Им дела нет до буржуазных устоев, калечащих их семьи. Они изо всех сил стремятся хоть что-то изменить.

Нередко стремление соединить родителей превращается у юных американцев в навязчивую идею. Так, 9-летняя школьница из Нью-Йорка, как сообщил один из журналов, всю зиму проходила без куртки, стараясь простудиться как можно сильнее. Зачем? Чтобы оба - разведенные отец и мать ухаживали за ней. Однако Америка не была бы Америкой, если бы утратила привычку из всего извлекать пользу. Какая, спросите, польза от развода, от детских недугов? Есть, и немалая, считают американские специалисты. По их мнению, связанные с разводом родителей переживания способствуют эмоциональному возмужанию детей и подростков, делают их более отзывчивыми к страданиям других людей. Что и говорить, "отзывчивость" и "возмужание" достаются слишком дорогой ценой!

Зато не очень-то любят говорить в Америке о том, что в большинстве случаев разводы ведут к стойким нравственно-психическим изменениям в личности детей и подростков, нейтрализация и устранение которых являются трудноразрешимой в США задачей. Детские трагедии послужили к тому же и своеобразной "золотой жилой" для оборотистых дельцов. В Америке только за последнее время издано свыше 50 художественных и документальных произведений, включая книги, предназначенные дошкольникам для чтения вслух, суть которых передает название одной из них: "Мама и папа развелись". На книгах дело не кончилось. Дети разведенных родителей стали одними из главных действующих лиц и в наиболее популярных сериалах телепередач.

Справедливости ради заметим, что проблемы детей из распавщихся семей привлекли внимание школы. По свидетельству журнала "Ньюсуик", школы, обычно неохотно проявляющие интерес к жизни ребенка вне стен классной комнаты, сейчас начали понемногу вникать в специфические проблемы детей из семей, разрушенных разводами. Правда, школа, как и прочие инстанции, бьется не над предупреждением "болезни", а лишь над ее последствиями, пытается помочь детям справиться с постигшим их горем. У самих родителей до этого, как правило, не доходят руки: в самый тяжелый период, следующий за разводом, когда дети больше всего нуждаются в понимании и поддержке, они оказываются в семье одиноки. Многие отцы и матери целиком уходят в собственные переживания. А нередко они считают детей причиной своего несчастья.

И еще один штрих. В США даже появилась новая разновидность медиков-специалистов, оказывающих психотерапевтическую помощь детям разведенных родителей. Разумеется, такая помощь, как и любая помощь в США, доступна лишь отпрыскам из обеспеченных семей. Автор вышедшей недавно в США книги "Детские секреты" психолог Т. Коттл поведала о своей работе по оказанию помощи детям разведенных родителей. Один из таких покинутых подростков - Вилли Фрейер. Его историю стоит рассказать подробней.

По словам Т. Коттл, у мальчика приятная внешность: светлые кудрявые волосы, голубые глаза, сильные руки. Отец - профессор, юрист, мать-журналистка. Оба способные, напряженно работающие люди. С детства Вилли и две его сестры накрепко усвоили главное семейное правило: взрослые живут двойной жизнью и не имеет никакого смысла тосковать из-за того, что родителей нет всю неделю дома с утра до вечера: будни они отдают работе. Летние каникулы члены семьи Фрейеров также никогда не проводили вместе. Дети проводили лето в дневных лагерях, покидая вместе с родителями дом рано утром и возвращаясь поздно вечером. В итоге семья как бы оставалась вместе, но все пять ее членов жили фактически порознь.

С детства родители приучали детей и еще к одной мысли: для человека нет ничего опаснее, чем зависимость от другого, в том числе и ребенка от собственных родителей. "Человек должен научиться владеть своими эмоциями, добиваться экономической независимости, и тогда ему не страшны никакие удары судьбы", - постоянно твердил сыну отец. А мать добавляла: "Любите людей, но никогда не нуждайтесь в них настолько, чтобы зависеть от них. Любить и нуждаться - разные вещи". Родители давали Вилли еще немало наставлений, но мысль о том, что он может стать в тягость людям, которых любит и в которых нуждается, угнетала его больше всего. Самые мрачные предчувствия Вилли сбылись, когда ему еще не исполнилось 15 лет - родители развелись, и мать, оставив его и сестер с отцом, уехала из дому. Поделиться своими переживаниями Вилли решил с психотерапевтом.

"У меня есть небольшая проблема, - признался он врачу, - я не знаю наверняка, что вы можете сделать для меня, но, вероятно, вы знаете кого-нибудь?" Эта последняя фраза, отмечает Т. Коттл в своей книге, очень характерна для подростков, с которыми ей приходится иметь дело, и звучит она всегда именно так, мучительно и неопределенно: "Может быть, вы знаете кого-нибудь?" И ей всегда приходится сдерживать себя, чтобы не уточнять: "Кого-нибудь, кто может сделать что? Выслушать? Облегчить боль?" Опытному психологу, конечно, ясно, в чем больше всего нуждаются эмоционально отверженные дети из разрушенных семей.

Свои детские страхи изобразил в журнале «Ю. С. ньюс энд Уорлд рипорт» 9-летний американец: ссорящиеся родители разведутся; ядерная война разрушит землю; меня похитят те, кто крадет детей

Исповедь Вилли Фрейера позволяет глазами подростка увидеть происходящее в американских семьях. В его случае все началось с неожиданного признания матери, что она, мол, слишком устала одновременно быть и матерью, и женой, и журналисткой, не может заниматься всем этим одновременно и чувствовать себя счастливой. Поэтому ей необходимо от чего-то отказаться. Но не от журналистики, так как работа для нее слишком много значит. А поскольку дети достаточно подросли и не нуждаются в ней так, как нуждались в раннем детстве, она и решила оставить их с отцом.

"Когда она сказала это, я почувствовал, будто пол уходит у меня из-под ног и я стремительно падаю вниз, в бесконечное пространство, - рассказывал Вилли.- Но вот что интересно. На моем лице ничего этого не отразилось. Взглядом я как будто подбадривал мать: продолжай, говори, я слушаю. Дело в том, что она сделала свое признание таким тоном, что я был просто не в силах что-либо возразить. Мне приходилось скрывать от нее все свои чувства. Потом она добавила, что, хотя и собирается уйти от нас, это вовсе не означает, что она нас не любит. Просто работа заставляет ее так поступить. еще она сказала, что раньше люди жили не так долго, как теперь, и было вполне естественно, что, раз соединив свои судьбы в браке, мужчина и женщина проводили вместе всю свою жизнь. А в наши дни можно клясться в любви до гроба перед свадьбой, но если тебе достаточно повезет, смерть не наступает очень долго и за это время можно успеть пару раз обзавестись семьей и все еще не состариться.

"Только ничего не говори отцу, он пока не знает, - добавила мать в заключение.- А девочкам я рассказала все две недели назад, но им было велено никого не посвящать в эту тайну". Меня это потрясло. Оказывается, они знали об этом, но ничего не сказали мне. А теперь знаем мы все, кроме старого человека. Я имею в виду своего отца. Просто захватывающая игра! "И когда же он узнает об этом?"-спросил я у матери. Она ответила, что считает разрыв неизбежным, но не уверена, когда именно он должен произойти, поэтому не хочет беспокоить его именно сейчас, когда у него не закончено одно важное дело. И мы тоже должны хранить все в тайне. В конце она поинтересовалась: "Ты хочешь мне что-нибудь сказать, Вилли?" И все, что я смог выдавить из себя, было: "Нет, я еще не подумал". Я чувствовал себя так,будто все часы в мире остановились и время пошло вспять.

С тех пор мы жили в доме, где была заложена маленькая часовая бомба, тикающая под самым носом у моего отца. Никто из нас не знал, когда она должна взорваться. Отец вел себя так или по крайней мере делал вид, будто тоже об этом не подозревает. Каждый вечер, ложась в постель, я говорил себе: только бы не завтра. А может быть, это не произойдет никогда? И еще мне так хотелось родиться снова, но уже без матери, которая бросает меня. Я понял, что, рассуждая о любви и зависимости от других людей, мать предупреждала меня о том, что может случиться.

«Крамер против Крамера» (кадр из фильма): распалась еще одна американская семья

Наконец, спустя шесть месяцев после первого разговора, бомба взорвалась. Отец и мать подошли ко мне как-то вечером. Сестра Пэт была рядом. У обоих были строгие лица. Отец знал обо всем. Да, бомба взорвалась, но результатов взрыва не было видно. Родители не выглядели ни довольными, ни расстроенными. И это так было на них похоже. Мы с сестрой ждали, что они предпримут дальше, каким будет их следующий шаг. Продает ли они дом? Останемся ли мы с отцом, или мать возьмет нас с собой? Бросит ли кто-нибудь из них работу? Нет, то, что последнего не случится, я знал наверняка. Работа стоит у взрослых на первом месте после того, как их детям исполняется 6 лет. Итак, часы пошли снова. Я сидел на кровати и чувствовал себя как никому не нужный изгнанник, ожидающий, когда ему прикажут собирать вещи и назовут страну, в которую он должен отправиться. Это случилось во время осенних каникул. Родители подождали с объявлением своего решения до их наступления, чтобы в случае, если мы с сестрой немного расстроимся, у нас была возможность успокоиться и не пропустить занятий в школе. Заботливые люди. Очень заботливые.

Не подумайте, что они лишили нас возможности выговориться. Наоборот, они пытались, следуя советам, которые есть во всех книгах о разводах, заставить нас обсудить происходящее. Но мы с Пэт только переглядывались и не могли проронить ни слова. Пэт только поинтересовалась: "Где мы будем жить?" Мать ответила: "Вы останетесь здесь с папой. Я буду навещать вас регулярно". Это было поистине грандиозно. Если бы кто-нибудь снял фильм о нас, то смог бы без труда продать его на телевидение для одной из тех ежевечерних передач, которые, как предполагается, помогают детям узнать о настоящих проблемах семьи и подготовиться к ним. И чем чаще мать настаивала на исповеди: "Вилли, скажи хоть что-нибудь", тем больше я ее ненавидел. Она обладала искусством не давать никому выражать свои чувства и называла это выдержкой.

В действительности, она просто подавляла нас. Наверное, величайшим секретом, который когда-либо приходилось хранить мне, были мои эмоции. Я вынужден был держать их при себе, потому что она не могла бы помочь мне с ними справиться или просто у нее на это не было времени. Для наших эмоций никогда не оставалось ни места, ни времени, нас приучали подавлять их в самом зародыше потому, что их всплеск мог нарушить строгое рабочее расписание отца или матери. Вообразите нас троих, самых болтливых детей во всей Америке, которые ни словом не обмолвились о том, что происходит. Мать никогда не говорила, что мы не должны обсуждать это друг с другом, но фактически принуждала нас к этому.

Она создавала такую атмосферу, которая не позволяла затрагивать проблему развода в разговоре с ней, друг с другом или с кем-либо, кто мог бы отговорить ее от выполнения задуманного.

Отец с матерью решили, что официальный развод для них неприемлем как по соображениям его репутации и бизнеса, так и в интересах ее работы. Так что с нас еще раз взяли слово хранить все в тайне. Если развод и доставлял кому-то мучения на Виллоу Роуд, 18, где мы жили, то об этом никто не догадывался. Моим родителям удавалось хранить все в тайне благодаря молчанию их "любимых" детей, день рождения одного из которых в тот год забыли отметить, впрочем, точно так же, как и в году предыдущем. Родители продолжали вместе бывать на вечерах, устраиваемых у них на службе и у друзей. И матери все еще приходили письма на старый адрес, как будто она по-прежнему жила с нами. Самым грандиозным мероприятием, которое когда-либо удавалось осуществить семье Фрейеров, было это молчание.

Вот, собственно, и вся моя история. Я до сих пор чувствую себя раздавленным до полусмерти, мне никак не удается набрать полные легкие воздуха. Я чувствую, что родители - совсем посторонние мне люди. Я думаю, они, сами того не подозревая, попросили нас сохранять в тайне гораздо более важный и опасный секрет, чем известие об их разводе. Иногда мне кажется, что моя мать хуже, чем отец, иногда, что оба они-плохие люди. Однако, скорее всего, они просто больные. Но сами не сознают этого, и никто из их друзей просто не догадывается об этом. Их просьба никому не рассказывать о том, что они разошлись, совсем маленькая неправда по сравнению с той большой ложью, какой была вся их жизнь. И тогда, когда они жили вместе, и тогда, когда разошлись. И это как раз то, чего я не мог рассказать никому. Я хотел к ним хорошо относиться. И они были уверены, что я хорошо к ним отношусь, не рассказывая никому об их разводе. Вероятно, они считали, что я поступаю так из боязни подвергнуть опасности их работу, потому что, если бы их дела ухудшились, они не смогли бы заплатить за мою учебу в колледже. Но все это чепуха. Меня это совсем не волнует. Это о них самих я думаю в первую очередь, а не о деньгах на одежду, развлечения и учебу. И так же думают мои сестры.

Вы хотите последнюю деталь? Моя мать собирается написать книгу о нас. Поэтому она особенно не хочет, чтобы я кому-нибудь проговорился о том, что пережил за эти годы, раньше, чем она обо всем напишет. Вы хотите увидеть, как взрослый или почти взрослый мужчина плачет? Мне очень хочется. Но у меня не получается. Так хорошо было бы по-старомодному расплакаться или сделать что-нибудь еще в этом роде. Но я не могу себе это позволить после того, как мне так долго приходилось хранить чужие секреты и сдерживать свои чувства. Может быть, это именно то, в чем я хотел вам признаться. Мне кажется, я и так говорил слишком долго. После всего, что я вам рассказал, вы думаете, что я сумасшедший? Или, может быть, вы захотите выяснить, нуждаюсь ли я в своих родителях или люблю их?"

Этими вопросами и заканчивается исповедь Вилли Фрейера, пересказанная врачом-специалистом по "брошенным детям", исповедь американского подростка, восставшего против лжи и лицемерия окружающего его мира взрослых, мира, в котором продолжают жить его родители, воспитанные в духе американских ценностей. Неизвестно, правда, перешел ли сын дорогу "любящей" матери, раскрыв врачу душу. Быть может, мать Вилли все-таки стала писательницей, сумела, сохраняя хладнокровие, передать историю своего развода, историю, вполне типичную для американского общества.

Ну а как складывается жизнь множества других американских детей после развода родителей? Посмотрим еще на одну, связанную с этим проблему. Американские суды столкнулись ныне с новой трудностью-кого из родителей назначать опекунами детей? Если совсем недавно суд почти всегда оставлял после развода детей с матерью, то теперь все чаще отцы оспаривают эту практику, не желая уступать бывшим женам. Дети же ничего не выигрывают от распрей родителей. В итоге не уверенные в том, что суд отстоит их права, бывшие супруги подчас решаются на похищение детей. Так, около 25 тыс. американских детей подвергаются этому испытанию ежегодно. Как показывает практика, дети, не найденные в течение 6 месяцев со дня исчезновения, пропадают на долгие годы из поля зрения отца или матери, так как похититель принимает все меры предосторожности из опасения судебного разбирательства. Неудивительно, что детям при такой "заботе" наносятся серьезные психические травмы.

Проблема послеразводного раздела детей настолько наболела, что, когда на эту тему был снят известный фильм "Крамер против Крамера", он снискал огромный зрительский успех, а гильдия нью-йоркских кинокритиков признала его лучшей картиной года. Фамилия Крамер стала ныне нарицательной. В фильме показан, типичный семейный конфликт: молодая мать, доведенная до отчаяния невниманием мужа и наскучившими домашними обязанностями, бежит из семьи, надеясь изменить свою жизнь. Шестилетнего сынишку она оставляет на попечение мужа. Последний - преуспевающий сотрудник рекламной фирмы, который до ухода супруги уделял работе "25 часов в сутки" и практически не знал собственного сына. Совмещение служебных и родительских обязанностей поначалу дается ему с трудом, но постепенно он завоевывает привязанность сына. Неожиданно возвращается жена и требует отдать ей ребенка. Суд решает дело в пользу матери. Разлука с отцом - еще один тяжелый удар, который выпадает на долю мальчугана. Американские зрители, потрясенные увиденным, не стесняясь, лили слезы. В драмах, которые нередко разыгрываются в жизни, так же как и в фильме, чаще всего нет хороших и плохих, есть только пострадавшие.

В связи с ростом разводов в семейной жизни американцев возникли две новые тенденции, непосредственно отражающиеся на судьбах детей: невиданный рост неполных семей и семей смешанных, возникающих в результате повторного брака, где один из родителей, как правило, отец, не является родным. В настоящее время в неполных семьях с одним из родителей уже живут в США 12 млн. детей в возрасте до 18 лет, и 85% таких семей возглавляют женщины-матери. Специалисты предсказывают, что от 40 до 50% всех детей, рожденных за последние 10 лет, проведут по крайней мере часть своей жизни в семье только с одним из родителей.

А ведь еще сравнительно недавно в Америке бытовало убеждение, что мать в одиночку не может воспитать ребенка, хотя бы потому, что после развода экономическое и социальное положение семьи, которую тянет женщина, значительно ухудшается. Мать, став, так сказать, "сольной фигурой", берет на себя всю ответственность, которую несли раньше оба супруга: это и лежавшая раньше на муже забота о куске хлеба, и учет финансов, и воспитание детей. При этом обязанности растут, а эмоционально-психологическая поддержка брачного партнера отсутствует, ухудшается моральное состояние матери из-за вины за неудачу брака и неуверенности в завтрашнем дне своих детей.

Но самое главное - отсутствие у ребенка отца, который, как известно, играет особо важную роль в усвоении детьми социальных и моральных норм. Воспитание без отца пагубно сказывается на здоровье и поведении юных американцев, приводит к росту числа малолетних преступников и психических отклонений среди детей. По некоторым данным, в США дети, выросшие без отца, составляют 33% от общего числа детей, находящихся на психиатрическом учете.

Однако неполная семья, безотцовщина не единственные причины ухудшения поведения детей. Да и действуют эти факторы не сами по себе, а в сочетании с другими, мешающими матери компенсировать отсутствие отца и мужа. Это и моментально понижающийся престиж семьи в ближайшем окружении, и, как следствие, повышение степени ее изоляции от общества и родственников. Последние факторы в Америке очень неблагоприятны для одиноких матерей. По свидетельству Дж. Бигнера, многие разведенные женщины, становясь одинокими родителями, перестают встречаться с друзьями, сохраняющими свой брачный статус. Они чувствуют себя не просто отвергнутыми друзьями, но фактически живущими в социальном вакууме.

И видно, не случайно в США даже возникло общество "Родители без партнеров", куда обращаются за моральной поддержкой те, кому она необходима. В уставе общества без обиняков записано: "Одинокий родитель в нашем обществе до некоторой степени изолирован. o Трудности поддержания и для себя самих, и для наших детей разумного эквивалента нормальной семейной жизни из-за этой изоляции увеличиваются. В установившихся моделях общественной жизни недостает средств общения и институтов, способных помочь нам решить наши специфические проблемы и найти нормальное воплощение. Поэтому мы учреждаем общество "Родители без партнеров", чтобы улучшить наше общее благосостояние и благополучие наших детей". Что же могут "родители без партнеров" - эти граждане "второго сорта"? Активисты общества пытаются собрать отверженных - устраивают совместные пикники и поездки, чтобы хоть как-то компенсировать дефицит общения, который испытывают матери-одиночки и их дети. Однако "компенсация" эта, конечно же, не решает, да и не может решить острейшего социального недуга, порожденного самим буржуазным строем и ханженской моралью, царящей в американском обществе, для которого характерна дискриминация той или иной его части - будь то по цвету кожи, или политическим убеждениям, или в силу семейной драмы, или просто жизненной неудачи. Подобное клеймо носят американцы из неполных семей. Ведь и они неудачники. Неудачники взрослые, которых бросили супруг или супруга. Неудачники и дети, невинные создания. Их ведь тоже бросили отец или мать. Быть может, нередко, не личного счастья ради, а лишь из желания хоть как-то стереть клеймо неудачника, родитель "без партнера" пускается в лихорадочные поиски нового партнера, нового отца или матери для сына или дочери. Пожалуй, ни один из опросов общественного мнения, которыми так гордится Америка, не в состоянии установить истинную причину, побудившую разведенных искать отца или мать своим детям, - любовь ли тому причина, материальные соображения или стремление перейти в число удачливых сограждан, избавиться от членского билета общества "Родители без партнеров". Ясно другое - молодое поколение страдает нередко и от подобных повторных браков родителей.

"Период ухаживания, предшествующий повторному браку, - время нелегких испытаний для взаимоотношений одинокого родителя и ребенка, чреватое весьма продолжительным пренебрежением интересами последнего", - считает журнал "Ньюсуик". В этой ситуации дети часто ощущают себя отверженными и могут затаить на родителей обиду и выплеснуть ее спустя многие годы. Появление нового партнера связано и с сильными эмоциональными переживаниями для ребенка. Чем дольше мать и ребенок жили вместе в период между разводом и повторным браком, тем более ощутимым для ребенка должно быть смещение внимания матери к новому супругу.

Чаще всего ребенок испытывает по отношению к будущему отчиму или мачехе чувство ревности, рассматривая их как соперника или соперницу, отнимающих у него часть времени и привязанности оставшегося родителя. Дети, вступающие в семью с неродным взрослым, могут испытывать чувство двойного поражения: первый раз из-за того, что не смогли предотвратить развод, а затем - повторный брак.

Бывает, что разочарование возникает у детей и на иной почве. "Каждого мужчину, с которым появлялась моя мать, я считал своим возможным отчимом и с каждым старался быть как можно обходительнее, чтобы понравиться ему и взять хороший старт в нашей совместной жизни, - признался газетчику один 15-летний подросток.- Но в конце концов я понял, что моя мать хочет только развлечься и не собирается снова выходить замуж. А я совершенно исчерпал свои силы, стараясь понравиться каждому возможному претенденту".

Взрослым американцам и детям (последних свыше 6,5 млн.), живущим в так называемых смешанных семьях, бывает нелегко наладить новую жизнь. Этому препятствуют различные факторы. Как общечеловеческие, так и порожденные буржуазной моралью. Так, дети оказываются как бы обладателями двойного набора родителей. Они должны, например, приспособиться к новому супругу своей матери - отчиму и, возможно, к его бывшей жене, которая наведывается в их дом в гости к своим детям от первого брака. Ребенку приходится поддерживать связь и со своим родным отцом, и его новой супругой, в доме которых он иногда бывает. Плюс ко всему, у детей в смешанных семьях появляется набор неродных братьев, сестер и других родственников, с которыми также жизненно необходимо наладить добрые отношения. Но этому-то как раз и препятствует насаждаемый в Америке эгоизм и индивидуализм. В каждом новичке здесь учат видеть соперника в дележе возможных благ. Нередки случаи, когда в подобных семьях не утихают жестокие распри из-за того, что неродные члены семьи обвиняются или в исчезновении продуктов из холодильника, или якобы в чрезмерных расходах семейного бюджета.

О всех этих случаях, доводящих жизнь членов смешанных семей до трагедий, в достатке сообщают средства массовой информации США. Больше того, проблема взаимоотношений в смешанных семьях стала предметом острой дискуссии на страницах американской печати. "Неродные родители: злодеи или жертвы?" Ответ на этот вопрос пытаются дать авторы многих статей, вынося на суд читателей наиболее характерные истории, порожденные, заметим снова, античеловеческими законами империализма, а никак не самой природой человека, как это подчас стремятся доказать буржуазные идеологи.

Дело еще и в том, что супруги приносят в новый брак те же ошибки, которые разрушили их первый союз. Э. Шерлин, помощник профессора, возглавляющего Отдел социальных отношений при университете Джона Хопкинса, делает следующее заключение: "В повторном браке приходится платить настоящую эмоциональную пошлину, чтобы справиться с проблемами, которые в первом браке воспринимались как само собой разумеющееся. Что касается американских детей, то они не только не получают ни одного из тех преимуществ, которые повторный брак дает подчас их родителям, но, наоборот, вынуждены расплачиваться за их семейный статус". Плата же эта бывает подчас слишком высокой. Как, впрочем, и все остальные душевные муки и страдания, которые несет американским детям кризис буржуазной семьи.