Глава VI

СОДЕРЖАНИЕ. Различные категории афинских проституток.- Диктериады, олетриды, гетеры.- Пасифея.- Разные условия жизни публичных женщин. - Демосфен против куртизанки Нееры.- Значительный доход от налога на проституцию.- "Порниконтелос", сданные государством в аренду.- Собиратели "порниконтелос".- Фиксированные часы выхода куртизанок на улицу.- Порт Пиррей - домен проституции.- Серамика - рынок изящной проституции.- Странный обычай опошления могил Серамики.- Порт Фалеры и поселок Сцирон.- Большая площадь Пиррея. Четыре гетеры вместо лошадей везут карету Фемистокла.- Своеобразное просвещение в публичных домах.- Гетеры берут в наем дома.- Письмо Паноны своему мужу Эвтибулу.- Полиция нравов и наряды проституток.- "Цветочный костюм" афинских куртизанок.- Костюм куртизанок Лакедемонии.- Страшный закон Зелеукуса, ученика Пифагора, против адюльтера.- Суидас и Гермоген.- "Закон против роскоши" Филиппа Македонского.- Обычный и отличительный костюм афинянок.- Костюм куртизанок Спарты.- Его отличие от обычных нарядов спартанских женщин.- Особая мода греческих куртизанок.- Унижение женщин, обслуживающих проституток.- Их развращенность.

Куртизанки Афин делились на множество классов. Различия между ними были столь значительными, что регулирующие их законы варьировались в соответствии с категориями. Главными из них были три: диктериады, олетриды и гетеры. Первая группа состояла из своего рода рабынь проституции, вторая - второстепенная, а третья - господствовала над всеми.

Именно Солону обязаны диктериады своим появлением в публичных домах. Они принадлежали каждому, кто входил в диктерион. Название учреждения было дано в честь Пасифеи - жены Миноса, критского царя (дикте). Пасифея забралась внутрь медной коровы, ожидая наслаждения от настоящего быка.

Ольтериды или флейтистки вели более свободный образ жизни. Их приглашали на празднества, в дома граждан, где они, усаживаясь со зрителями, разжигали их страсти с помощью музыки, пения, танцев.

Гетеры без всякого сомнения были куртизанки высшего класса. Они бесстыдно торговали своим телом, отдаваясь тем, кто им дорого за это платил. Однако они не продавались первому встречному, сохраняя за собой право выбора, симпатии и антипатии. Этому принципу они следовали всегда, выбирая тех, что им нравился. К тому же по умственному развитию, образованию и утонченности они могли составить достойную пару самому выдающемуся мужу Греции.

Несмотря на все различия, куртизанки объединялись в одном институте: все служили удовлетворению вожделений афинян, начиная со знатного и кончая презренным. Таким образом проституция имела свою иерархию: гордая гетера Серамики отличалась настолько от диктериады Пиррея, насколько блистательный Алсибиад разнился от жирного продавца кож.

Можно мысленно дополнить редкие и плохо сохранившиеся документы о регламентации афинских нравов условиями жизни различных категорий публичных женщин. Гетеры, эти богатые и могущественные властительницы чувств, имели в своей клиентеле армейских генералов, чиновников магистрата, поэтов, философов и подлежали ведению аэропага. Что касается ольтерид и диктериад, то они проходили по ведомству судов вторичного подчинения. В своем большинстве это были иностранки неизвестного или низкого происхождения. Афинянки, попавшие в низший класс проституции в силу легкомыслия, порока или нищеты, отрекались от своего имени, родины, общественного положения. Но даже гетера, если она упорствовала в намерении сохранить гражданство, должна была получить на это разрешение аэропага.

Демосфен во время судебного процесса над куртизанкой Неерой воскликнул с негодованием: "Женщина, которая отдается мужчине и повсюду следует за теми, кто ей за это платит, на что способна она? Не обязана ли она разделять вкусы тех, от кого зависит и кому вверяется? Женщина, всенародно признанная проституткой, может ли быть признана гражданкой?".

Очевидно, что все куртизанки, независимо от их ранга, находились на официальной службе и полностью зависели от народа. Они не могли покинуть территорию республики, не получив разрешения аэропага. Нередко такое разрешение давалось только под гарантию возвращения.

Государство взымало немалый налог за профессию, превратив его в важную статью дохода. Этот налог ("порниконтелос") оратор Эсхин не относит законодательству Солона, но зато подчеркивает его ежегодное возростание.

Выплачивая налог, куртизанки приобретали терпимость и общественное покровительство. Правда, вначале это смущало щепетильных граждан, но затем все привыкли к постоянному источнику доходов. К тому же сборщики налога не останавливались ни перед чем ради его увеличения. Множество ордонансов санкционировали новые и новые штрафы, другие источники денежных поступлений.

Куртизанки и сборщики "порниконтелос" всегда воевали друг с другом. Гнет одних увеличивался, как только уменьшалось сопротивлением других; в результате с каждым годом налоги и проституция возрастали в равной пропорции.

Афиней уверенно говорит о том, что публичные женщины (вероятно, доктериады) могли выходить на улицу только после захода солнца - время, когда ни одна уважающая себя матрона не покидала дом без риска испортить свою репутацию. Но не стоит понимать буквально этот пассаж Афинея. Все куртизанки Пиррея появлялись в порту утром и вечером. Возможно, их появление к концу дня в городе объясняется необходимостью делать покупки, но в любом случае существовал запрет ночевать в черте города и появляться там в неположенное время. Запрещалось также заниматься проституцией в местах проживания законопослушных граждан.

Этот обычай пришел в Афины с Востока и был законодательно закреплен аэропагом вместе с ограничением легальной проституции. Несмотря на это, порт Пиррей стал своего рода доменом куртизанок. Здесь наряду с хижинами рыбаков разместились торговые лавочки; злачные места застраивались увеселительными домиками. Публика этого предместья Афин была весьма пестрая: иностранцы, искатели острых впечатлений, игроки, лица без определенных занятий. Все они составляли выгодную и желанную клиентуру куртизанок.

Заработанные средства позволяли им содержать служанок и пренебрегать строгим надзором благородных матрон и магистрата. Но самым удобным местом оставался порт Пиррей, куда устремлялись со всего света жрицы любви. Это было настоящее нашествие, губительное для других и заставлявшее ранее прибывших менять насиженные места. Уверенные в себе и привленательные куртизанки искали счастья в Афинах, выставляли себя напоказ в Серамике.

Гетеры буквально захватили это предместье Афин, оставив Пиррей во власти флейтисток и диктериад.

В то время Серамика не была богатым кварталом Афин. Свое название она получила от мифического Серамуса - сына Бахуса и Ариана. Предместье с садом Академии и могилами граждан, погибших с оружием в руках, было окружено кладбищенской стеной, протянувшейся от порта Серамики до порта Дипилы. Рощи ветвистых деревьев, портики, украшенные статуями, надписями служили прекрасным убежищем от дневной жары. Куртизанки высшего класса прогуливались в тени аллей и чувствовали себя настоящими хозяевами этого пристанища прославленных мертвецов. Здесь разместился подлинный рынок элегантной проституции: искатели приключений завязывали знакомства, назначали встречи, заводили амурные дела.

Лукиан, Алсифрон и Аристофан упоминают любопытный обычай. Выбирая приглянувшуюся ему гетеру, юный афинянин выводил ее имя на стене Серамики, добавляя хвалебные слова в ее адрес. Посланец гетеры высматривал надпись, и когда она появлялась, куртизанка становилась рядом, выражая тем самым намерение принять любовника. К ней подходил автор послания и называл свои условия, которые не всегда принимались, ибо гетеры, пользующиеся спросом, шли по высокому тарифу и позволяли себе капризничать. Поэтому многие объяснения в любви кончались конфузом. Понятно, что куртизанки, проявляя пренебрежение или отказываясь от сделанного им предложения, приобретали непримиримых врагов.

Итак, утонченность стала предметом выгодного торга. Это понимали диктериады, флейтистки и гетеры низшего класса, решаясь на риск, бросая вызов преуспевающим гетерам, покидая порты Пиррей, Фалеры, Сцирон. Под их натиском аристократки отступили, осваивая Афины.

Миграция развивалась по своим законам. Она перечеркнула обычай, запрещавший появляться в городе в одежде куртизанки, наводнила подступы к портовым городам и кладбище Серамики обездоленными проститутками. "Это в порту Серамики,- говорит Гесихиус,- куртизанки содержат лавочки". Лукиан поясняет: "В конце Серамики направо от Дипилы находится большой рынок гетер".

Здесь продавали, покупали тело по любой цене, и часто сделки совершались в тени памятника, воздвигнутого в честь прославленного гражданина, павшего на ноле боя. Вечером под покровом сумерек прямо на земле вершились дебоши. Бывало, запоздавший прохожий, пересекая безлунной ночью Серамику и в страхе ускоряя шаг в аллее Академии, мог услышать стенания, исходящие со стороны поруганных могил.

Нашествие на Серамику не затронуло Пиррей: в этом большом портовом пригороде Афин осталось множество куртизанок, а его население пополнялось за счет приезжих из всех известных частей света. То же самое можно сказать о порте Фалеры и поселке Сцирон, где количество куртизанок увеличивалось с ростом числа приезжих. Центром служила площадь с видом на море, окруженная портиками. Здесь собирались любители азартных игр, сонные и бойкие философы; с наступлением ночи ее заполняли главным образом иностранки. Приодетые или полуголые, молчаливые или вызывающе дерзкие, они сидели, стояли, двигались взад и вперед, взывая к низменным инстинктам прохожих.

Храм Венеры-Пандемос, возведенный на такой площади Солоном, главенствовал в делах любовной коммерции. Когда куртизанка вела тяжбу с обидчиком или хотела получить большой задаток, она взывала к Венере, называя ее богиней Фито. Несмотря на то, что последняя согласно греческой мифологии существенно отличалась от Венеры, их смешивали, чтобы объединить веру с любовью. Поэтому в алтаре храма - центре любовной империи возвышались мраморные статуи двух богинь. Множество контрактов заключалось под их эгидой, сделки продолжались в портиках храма, на берегу или у стены, построенной Фемистоклом для соединения Пиррея с Афинами.

Репутация Пиррея и Серамики настолько утвердилась, что Фемистокл, сын куртизанки, афишировал свое происхождение довольно бесцеремонным образом, он проехал из Пиррея в Серамику на колеснице, запряженной четырмя гетерами. Афиней приводит этот факт, ссылаясь на Идоменея, который сам сомневается в его достоверности. Многие комментаторы считают более вероятным, что четверка гетер восседала рядом с Фемистоклом.

Дебоши устраивались под открытым небом и при закрытых дверях. Большой диктерион, основанный Солоном у святилища Пандемос, не смог вместить всех желающих. Диктериоиы множились под эгидой закона. В Пиррее и других предместьях Афин они встречались на каждом шагу под одинаковыми вывесками. На них был изображен Приап - неизменный знак злачных мест.

В подобное заведение нельзя было войти, не выдав своих намерений. Один греческий философ, увидев юношу, проскользнувшего в такой дом, окликнул его. Молодой афинянин покраснел и опустил голову. "Смелее! - воскликнул философ.- Твоя стыдливость - признак добродетели".

Кроме публичных заведений, были дома, которые гетеры снимали не для постоянного проживания, а для своего дела. Посетители дорого расплачивались за несколько сладострастных дней и ночей, за танцы и музыку. Алсифрон приводит письмо Паноны мужу Эвтибулу: "Ваше легкомыслие, ваше непостоянство, ваша склонность к сладострастию приводит к пренебрежению мной и вашими детьми и отдают вас целиком во власть страсти, которую разжигает эта Галена, дочь рыбака, прибывшая сюда из Герниона, чтобы снять дом и показывать свои прелести в Пиррее, где она торгует собой во вред нашей несчастной молодежи: моряки дебоширят у нее, она по-прежнему собирает их в большом количестве, никому не отказывает. Это - пропасть всепоглощающая".

Полиция нравов предписала куртизанкам и рабам носить особые одежды. Это было сделано в соответствии с так называемым законом против роскоши и чрезмерных расходов, действовавшим на территории Греции и в ее колониях. Предписывались определенные цвета, своего рода знаки общественного недоверия. Цвета одежды отличались в Афинах, Спарте, Сиракузах и других городах. Вероятно, первый, кто предписал куртизанкам носить одежду рабов, был Солон. Она пестрела вызывающими красками, характерными для Востока, откуда Солон привозил рабынь для нужд Республики. Закон Солона только воспроизводил древний восточный обычай, и аэропаг, формулируя свои ордонансы, предписал куртизанкам носить "цветочный костюм". Неточность в формулировке, очевидно, привела к вариации моделей: одни предпочитали носить венки и гирлянды цветов, другие изображать их в своей одеже, порой это был смешной наряд, пестрящий яркими расцветками; одевались в пурпур золотом - в некое подобие высохших цветов.

Власти пытались противодействовать вольному толкованию закона, запрещали публичным женщинам выходить из дома в одноцветной одежде, щеголять золотыми украшениями, дорогими тканями, например, ярко- красными. Запрет на эти цвета, на золотую отделку не носил всеобщего для всей Греции характера. Так, в Сиракузах только благородные женщины не носили одежды, окантованной пурпуром или золотом, поскольку эти цвета составляли атрибуты проституции. В Спарте запрет распространялся на благородных матрон. "Я хвалю античный город лакедемонян,- говорит святой Клемент Александрийский (Педагог, Кн. II) за то, что он разрешил куртизанкам роскошные одежды и золотые драгоценности, запрещая замужним женщинам носить их". Афиней воспроизводит свидетельство Филархуса, который в двадцать пятой книге своей "Истории" оправдывает такой же закон у сиракузцев: цветные обрамления, пурпурные ленты, золотые окантовки составляли необходимые элементы нарядов сиракузских гетер.

Солон ввел восточные обычаи: Локрьенский законодатель Зелеукус, заимствуя систему Солона, предписал "цветочный" костюм греческой колонии. Как повествует Диодор Сицилийский в жизнеописании этого ученика и сподвижника Пифагора, Зелеукус не был расположен к чувственным наслаждениям, и если терпел проституцию, проклиная ее, то не выносил адюльтеров. Пойманный с поличным адюльтер нес страшное наказание - ему выкалывали глаза.

Сюидас в своей "Лексике" говорит о цветочных куртизанках или, по его уточнению, "носящих цветочные платья, пестрые, расцвеченные яркими красками, так как в Афинах существовал закон, предписывавший проституткам носить цветные одежды, украшать их цветами или раскрашивать, дабы узнать куртизанку с первого взгляда".

Вполне возможно, что они носили венки из роз, так как существовал запрет на дорогие головные уборы. "Если гетера,- говорит ликтор Гермоген в своей "Риторике",- наденет золотые украшения, последние будут конфискованы в пользу Республики". Конфисковывались также золотые короны, которые публичные женщины осмеливались надевать. В этом случае за попытку уподобиться принцессе закон Филиппа Македонского определял штраф в 1000 драхм.

Законы против роскоши применялись редко, и богатые гетеры, эти королевы ученой и читающей Греции, не опасались наказаний, под которые подпадали диктериады. Их обычный наряд существенно отличался от одежды коллеги-иностранки. Это был элегентный комплекс из трех основных частей: туники, плаща и платья. Туника из льяняного полотна или шерсти соединялась пуговицами у плеч; ниже груди ее подхватывал широкий пояс; волнообразными складками туника доходила до пят. Платье, короче туники, закреплялось на пояснице широкой лентой и заканчивалось в своей нижней части, как и туника, лентой или полосой разного цвета. Иногда этот наряд украшали рукава, прикрывавшие лишь часть руки. Суконный плащ, собранный в виде шарфа или накинутый на плечи, казалось, был предназначен специально для того, чтобы подчеркнуть прелести фигуры.

Вначале, как повествует Бартелеми в "Путешествии юного Анахарсиса", использовались дорогостоящие азиатские ткани с изображением красивых цветов во всем великолепии их естественных красок. Эффект усиливался блеском золотых украшений. Но вскоре эти материалы стали предназначаться для одеяний статуй богов или для изготовления театральных костюмов. Благородные матроны потребовали запретить ношение такой одежды простым смертным, хотя закон разрешал это женщинам легкого поведения. Не запрещал он им появляться на улице с распущенными волосами, обнаженной грудью и едва прикрытыми газовой вуалью.

В Спарте, наоборот, куртизанки носили широкие платья до пят и золотые головные уборы. Лакедемоняне одевались в легкие и простые одежды, состоящие из короткой туники и узкого длинного платья.

Иной наряд носили девушки, которые, в соответствии с программой воспитания спартанцев, участвовали наравне с мужчинами в спортивных играх. Это была простая и рациональная одежда: туника без рукавов, закрепленная на плечах металлической пряжкой и подхваченная поясом. При движении нижняя часть тела открывалась, что было особенно заметно, когда эти красивые и здоровые созданья состязались в прыжках, беге или борьбе. Даже самые изощренные и привлекательные куртизанки не могли сравниваться с ними.

Следует, наконец, сказать о желтом цвете волос как об одном из отличительных признаков куртизанки и характерной черте моды того времени. Так произвольно толковался закон о роскоши. Волосы красились шафраном, другими травами, в результате чего брюнетки, какими по большей части были гречанки, превращались в блондинок. Комический поэт Менандр высмеивает желтые волосы, утверждая, что часто они были фальшивыми накладками, париками из волос женщин северных рас или из позолоченной конской гривы. Свитой Клемент Александрийский предупреждает, что неприлично благоразумной и целомудренной женщине окрашивать свои волосы в светлые тона. Из его слов явствует, что матроны подражали куртизанкам и богиням, воспетым художниками и скульпторами.

Сооружение изысканных причесок из золотистых полос требовало большого искусства специально обученных людей. Однако законы Афин запрещали куртизанкам брать на услужение рабов или свободных женщин.

В случае, если свободная женщина поступила в распоряжение куртизанки, ее лишали гражданства и передавали республике в качестве рабыни. Поэтому гражданка, находясь на службе у куртизанки, поступала в диктерион. Как видно из всего этого, куртизанки ловко обходили закон и никогда не отказывались от услуг проворных женщин. Молодые или пожилые, они становились более развращенными, чем их хозяйки.