Рождество в Риге. Вступление в тему

Чем дальше я живу, тем важнее и многозначительнее взирают люди на так называемый секс.

К. С. Льюис. Любови

Мужчина не только не есть нормальный тип человека, но и вообще не человек еще сам по себе, не личность, не индивидуальность без любви. Мужчина только пол, половина, он продукт мировой разорванности и разобщенности, осколок цельного бытия. И женщина - пол, половина, тоже осколок.

Н. А. Бердяев. Метафизика пола и любви

Женщина должна любить. Иначе единства в постели не добьешься никакими пируэтами.

Виктория Ф., Донецкая обл. Из письма в редакцию журнала "Аврора"

- Сейчас все занимаются политикой и сексом, совершенно не разбираясь ни в том, ни в другом, - сказала мне красивая женщина с агатовыми глазами, майор милиции.

Дело происходило в Риге, на территории Центрального рынка, в красном кирпичном здании Рижского приемника-распределителя для лиц без определенного места жительства и занятий, в просторечии - бомжей.

Обозначив место действия, сообщу и о времени: год 1989-й от Рождества Христова, декабрь, на следующий день после Рождества, которое впервые отмечали в Латвии советского периода как общенародный праздник, объявленный властями нерабочим днем. В рождественскую ночь Латвия смотрела и слушала (тоже впервые) в прямом эфире торжественную мессу из Ватикана. Естественно, прошли службы и в рижских храмах. Наши друзья, у которых мы с женой остановились, сводили нас на вечернюю службу в недавно восстановленную церковь на улице Гагарина, где мы слушали песнопения местных верующих и гостей, школьников из Могилева, исполнивших вполне рокообразно, под гитару, духовные тексты.

Рок в Божьем храме?! Небеса, однако, не разверзлись, все было чинно и благопристойно.

А неподалеку от храма Божьего, рядом с домом наших рижских друзей, с хозяйкой которого моя жена и я учились когда-то вместе в школе, в одном классе в Петрозаводске, в кинотеатре "Тейкка" в эти рождественские дни шел фильм "Интердевочка", и зазывало на сеансы дневные и вечерние рижан и гостей старинного города, города Раймонда Паулса, Михаила Таля и первой в стране милиции нравов, зеленоватое создание со спичечными рахитичными ножками в кожаной мини-юбчонке, обтягивающей тощий зад, похожее скорее на инопланетянку из мультика, чем на утомленно-расслабленно-порочную длинноногую очаровательницу Таню Зайцеву, главную героиню картины.

Красивая женщина-майор, одна из руководительниц подразделения управления внутренних дел Риги, неофициально именуемого "милицией нравов", наверное, была излишне категорична в первой части своего высказывания. Поданным социологических служб и по личным наблюдениям автора, далеко не все граждане даже сейчас, в наше абсолютно политизированное время, в насквозь политизированном обществе занимаются и просто интересуются политикой. Что касается "распространенности" у нас секса, тут доподлинно, научно достоверно вообще мало что известно. Да и, как едко заметил польский остроумец, знаток человеческой природы и общественных нравов Станислав Ежи Лец, "мы часто принимаем политическое возбуждение за эротическое. И наоборот".

Со второй частью высказывания ("совершенно не разбираясь...") симпатичного майора в принципе можно согласиться. Действительно, не очень-то разбираемся ни в том, ни в другом. А лучше сказать - очень не разбираемся. Однако у всех нас, неразбирающихся, одно смягчающее обстоятельство - нельзя разбираться в том, чего нет в окружающей действительности, то есть вроде бы имеется в наличии (законы природы, поделившей род человеческий на два пола, окончательно никакими декретами не могут быть отменены), но и как бы нет, поскольку когда лично в чем-то не участвуешь, а лишь числишься действующим лицом (это я уже о политике), то лично для тебя эта жизнь непрожитая, жизнь с эффектом отсутствия.

И когда эффект отсутствия сменился эффектом присутствия, тогда мы заговорили возбужденно, запальчиво, перебивая друг друга, тогда от провозглашенной, дарованной гласности устремились к берегам свободы, разя несогласных мечом плюрализма, тогда с проповедническим пылом стали утверждать давно открытые человечеством истины, тогда начали добиваться суверенитета национального, хозяйственной независимости республик, тогда вспомнили о попираемом прежде чувстве собственного достоинства, о суверенности отдельной личности и о том, в частности, вспомнили, что мир делится не только на Россию и Латвию, на НАТО и Варшавский блок, на Австралию и Европу, на крестьян, рабочих и интеллигенцию, на бедных и богатых, умных и не очень, бледнолицых и темнокожих, а еще и на мужчин и женщин. Это, последнее по счету, но не по важности, разделение останется и в том случае, если мы когда-нибудь будем жить "единым человечьим общежитьем" или переселимся в космос.

Надо ли удивляться, что мы в этих вещах не разбираемся? Когда и учиться-то было?.. Теперь вот учимся, теперь вот участвуем (это я опять о политике).

"Атмода", популярная газета Народного фронта Латвии, поздравила всех с Рождеством Христовым и обратилась к многочисленным организациям республики с призывом воздержаться от каких-либо политических акций в рождественскую неделю. Очевидно, призыв был услышан. Ни митингов, ни демонстраций в промежутке между Рождеством и Новым, 1990 годом в Риге не наблюдалось, разве что у памятника Свободы пожилые горожане обсуждали свержение диктатуры Чаушеску в Румынии. Но Богу Богово, а кесарю кесарево. Даже рождественская неделя в наши дни, пропитанные духом политическим, как предновогодний воздух хвойным, была насыщена политическим электричеством. И в такси, и в кабинете заместителя начальника республиканского уголовного розыска, и в салоне мужских причесок, и в частных домах - везде не выключалось радио, транслировавшее (то по-латышски, то по-русски) ход сессии Верховною Совета Латвийской ССР.

Богу Богово, а кесарю кесарево. Ивар, наш хозяин, жаловался, что никак не может выспаться, поскольку до торжественной мессы из Ватикана, затянувшейся далеко за полночь, были ночные бдения у телевизора - шли в записи заседания второго Съезда народных депутатов в Москве. Жаловался, что в четвертом часу утра трудно понять что-либо, слушая Гдляна, Лигачева, Адамовича и независимого прокурора. "Это и днем понять трудно", - невозмутимо отвечала его жена Регина. Она вставала в полшестого, потому что ее рабочая смена (она мастер на предприятии "Альфа") начинается в половине седьмого, а Ивар мог понежиться до восьми, поскольку его реставрационный кооператив сидел последние дни года без материалов.

Уходя, хозяева оставляли нам на столе завтрак и ворох газет, еженедельников, журналов на русском и латышском языках. Три года назад многих из них не было еще и в природе. В местном дайджесте сообщалось о деятельности народных депутатов СССР от Латвии, обсуждался проект Закона о собственности, а также говорилось о тщетных попытках найти противоядие от СПИДа и о том, какое число "coitus" может считаться оптимальным для той или иной человеческой особи.

Первый рабочий день после Рождества Христова был теплым и мокрым. Регина в белоснежном халате колдовала у своих установок. Ивар ждал, когда подвезут "столярку". Моя жена перешивала на швейной машинке "Зингер" тёплую юбку, купленную на Чиекуркалнском рынке. А я, проглотив чашечку кофе со сливками, вышел на площадь 21-го Июля (ныне - площадь Земитана).

Интердевочка Таня Зайцева - Лена Яковлева все еще разглядывала прохожих, спешащих мимо кинотеатра "Тейкка" в соседнюю булочную и маленький книжный магазин.

Богу Богово, а кесарю кесарево... И я поехал на Центральный рынок, где помещается главное подразделение рижской милиции нравов. Вечером, когда я вернулся, интердевочки на "Тейкке" уже не было. Рекламировался какой-то другой фильм, кажется, американский.

Где ты, интердевочка?

Где ты, "Интердевочка"?..