Мусорное ведро

Поистине можно многое узнать о своих соседях, если поглядывать в их мусорные ведра. Философствующий мусорщик может развить целую философию жизни на основе того, что он находит на помойке; он может увидеть, что люди выбрасывают, насколько они экономны или расточительны, чем они кормят своих детей. И найдется много людей, которые увидят в нем провозвестника истин, покоящихся на твердом основании. Посмотри, дружок, в мусорное ведро, и ты получишь самые свежие новости относительно человеческого рода! Но это не так. Археологи часто попадают на помойки, и редко куда-нибудь еще, и по этим остаткам они стараются восстановить, каким было общество. Некоторые писатели следуют тому же методу, пытаясь разобраться в нашей жизни и судить о ней по ее отбросам. Но археологи продвигаются в своих исследованиях гораздо больше, когда обнаруживают город, вроде Помпеи, чем когда просто роются на древних помойках. Видя целый город, они лучше могут судить, что происходило с его людьми, благородными и неблагородными. Приемная и библиотека, гостиная и детская рассказывают о жизни людей больше, чем притон наркоманов. Быт женского монастыря заслуживает большего внимания, чем быт борделя, поскольку монастырь обращается -сколь бы ограниченным ни было это обращение, - к высшим чаяниям человеческой расы, в то время как бордель, - по крайней мере как его описывают порнофилы и сводники, - статичен, и если и движется, то в сторону или вниз. В конце концов, в ребенке больше человечности, чем в опухоли матки, в эмбрионе больше истины, чем в фиброме.

Непристойные книги не больше просвещают и не ближе к "истине жизни" (даже если истина несколько завшивела), чем нормальные книги. Только Толстой мог увидеть то, что написано им в "Войне и мире"; между тем любой достаточно умный студент, сердитый на свою мать, мог бы написать "Философию в будуаре" маркиза де Сада, включая как будуарные сцены, так и философию.